И, следовательно, она никак не может быть вызвана нападением Гитлера…Совсем о других врагах человечества думал я, когда её сочинял (чуете,да, кого он имеет в виду? – Л.Б. ). В этой симфонии нет и речи об осаде Ленинграда, который погубил Сталин. Гитлеру оставалось лишь докончить его…».
Вот ведь как: не Гитлер, проводивший политику геноцида против евреев, не нацизм, а Сталин являлся главным врагом композитора Шостаковича. Не фашисты, а коммунисты. Каково, а?

Поэт Александр Твардовский
Большим литературным флюгером-конъюнктурщиком останется в истории мировой литературы такой «человек оттепели», как Александр Трифонович Твардовский. Он рьяно славил И.В. Сталина, для которого не было секретом, что поэт является сыном раскулаченного, высланного в зауральскую тайгу. Два старших брата Твардовского, Константин и Иван, всего через два месяца бежали с места поселения, а ещё через месяц удрал оттуда отец с четвёртым сыном, Павлом. С большим трудом отец с младшим братом добрались до Смоленска , где жил уже получивший признание поэт Александр. Вот рассказ отца о встрече с сыном в августе 1931 года в изложении Ивана Твардовского: «Стоим мы с Павлушей, ждём А на душе неспокойно… Однако ж и по-другому думаю: родной сын! Может, Павлушу приютит. Мальчишка же чем провинился перед ним, родной ему братик? А он, Александр выходит… Стоит и смотрит на нас молча. А потом не «Здравствуй, отец», а – «Как вы здесь оказались?!» – «Шура! Сын мой – говорю. – Гибель же нам там! Голод, болезни, произвол полный!» – «Значит, бежали?.. Помочь могу только в том, чтобы бесплатно доставили вас туда, где были!» – так точно и сказал. Понял я тут, что ни просьбы, ни мольбы ничего уже не изменят…». Ст.в восп.С.604. Так во имя личного спокойствия Твардовский отрёкся от родного отца. (Предвижу аналогию, которую могут привести злопыхатели в связи с поведением Александра Твардовского и отвечу, что у Павлика Морозова была совершенно иная ситуация – он выступил на суде против отца-преступника. Конечно, дети современных «воров в законе» на такой героизм не пойдут никогда – Л.Б .)
Твардовский отвечал вождю взаимностью. Так, сочиняя поэму «Страна Муравия», поэт пишет в своей рабочей тетради: «Речь Сталина глубоко потрясла. Отступление (имеется в виду лирическое отступление – Л.Б .) о Сталине развёртывается под непосредственным впечатлением его речи» (Лит. наследство. М., 1983. Т.93. С.372). А в марте 1953 года на смерть любимого вождя Твардовский напишет такие строки: «В этот час величайшей печали Я тех слов не найду, Чтоб они до конца выражали Всенародную нашу беду…».
Но вот пришел Хрущёв со своей борьбой «с тенью Сталина», и Твардовского будто подменили. Теперь он – в числе ярых антисталинистов, он из кожи вон лезет, чтобы как-то угодить Хрущеву.
В ноябре 1963 года, отдыхая в Барвихе, он встречает среди отдыхающих бывшего личного секретаря И.В. Сталина Александра Николаевича Поскрёбышева. В своём дневнике он оставляет такую издевательскую запись об этом старом человеке: «Отдыхает здесь на правах персонального пенсионера маленький лысый почти до затылка человек с помятым бритым старческим личиком, на котором, однако…проступает сходство с младенцем и мартышкой…Этот человек ходит в столовую, принимает процедурки, играет в домино, смотрит плохие фильмишки в кино, словом «отдыхает» здесь, как все старички-пенсионеры, и как бы это даже не тот А.Н.Поскрёбышев, ближайший Сталину человек, его ключник и адъютант, и, может быть, дядька, и раб, и страж, и советчик, и наперсник его тайного тайных… Судя по лагерным рукописям, именно такие были в охране – невзрачные, незаметные, но злобные».
Твардовский носится со своей поэмой «За далью даль», как с писаной торбой, не смея без высочайшего дозволения Хрущёва опубликовать ее даже в своем журнале «Новый мир» ( где онработал главным редактором – Л.Б .). Невозможно читать без чувства брезгливости те унизительные записи, которые содержатся в его рабочей тетради. Вот неоднократный лауреат Сталинских премий обращается к помощнику Хрущёва В. Лебедеву с нижайшей просьбой передать «самому» главы из поэмы, а также в высшей степени подхалимское письмо, которое заканчивалось словами: «Ваше доброе отеческое внимание ко мне в труднейший период моей литературной и всяческой судьбы, давшее мне силы для завершения этой книги, позволяет мне надеяться, что и эту мою просьбу, дорогой Никита Сергеевич, Вы не оставите без внимания». Даже помощник Хрущёва рекомендовал Твардовскому переписать его: «Нет, это не то, не нужно все это писать».
Тогда Твардовский пишет ещё одно письмо: «Дорогой Никита Сергеевич! Мне очень хотелось сердечно поздравить Вас с днём рождения и принести Вам по этому случаю как памятный знак моего уважения самое дорогое сейчас для меня – заключительные главы моего десятилетнего труда – книги «За далью даль», частично уже известной Вам и получившей бесценные для меня слова Вашего одобрения. Среди этих новых, ещё не вышедших в свет глав я позволю себе обратить Ваше внимание на главу «Так это было…», посвящённую непосредственно сложнейшему историческому моменту в жизни нашей страны и партии, в частности, в духовной жизни моего поколения, – периоду, связанному с личностью И.В. Сталина.
Мне казалось, что средствами поэтического выражения я говорю о том, что уже неоднократно высказывалось Вами на языке политическом. Во всяком случае, я думаю, что эта глава является ключевой для всей книги в целом, и я буду счастлив, если она придётся Вам по душе. Желаю Вам, дорогой Никита Сергеевич, доброго здоровья, долгих лет деятельной жизни на благо и счастье родного народа и всех трудовых людей мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100