Гибель Смыкунова до некоторой степени была случайной. К нам в дивизию прибыл полковник из штаба фронта для проверки хода учебы. Сопровождать его вызвался Смыкунов. На пути следования в часть они попали в зону артиллерийского обстрела. Один из снарядов разорвался близко от них. Полковник, услышав свист снаряда, бросился в траншею с водой, а Георгий Петрович почему-то замешкался.
Смыкунов очень хотел дожить до дня победы. Он не допускал и мысли, что может погибнуть. Верил, как он выражался, "в свою счастливую звезду". Он не боялся ранений, так как был убежден, что смерть его не возьмет. И все же Юра ошибся.
Мы сильно переживали, что смерть вырвала Г. П. Смыкунова из наших рядов. Для его похорон была создана комиссия под моим председательством. Тело Георгия Петровича по просьбе его матери, у которой он был третьим сыном, убитым в эту войну, сутки простояло в гробу в его квартире, недалеко от Колпино - за Невской заставой, на проспекте Смоленского, около завода "Большевик". Похоронили мы его на кладбище Памяти жертв революции 1905 года. Прибыл попрощаться с верным сыном партии, бывшим ополченцем и секретарь райкома партии Г. Ф. Бадаев, которого любил и уважал покойный.
8
На всю жизнь запомнилась мне встреча с советскими писателями, состоявшаяся в Московском районе в октябре 1942 года, с участием Александра Фадеева, Николая Тихонова и Веры Инбер.
Встреча состоялась в большом зале Московского райкома партии, где обычно проходили партийные активы, пленумы райкома и сессии районного Совета депутатов трудящихся.
Зал был переполнен. Мы, прибыв за несколько минут до начала встречи, с трудом отыскали свободные места. Встречу открыл кто-то из секретарей райкома и сразу же предоставил слово Фадееву, который от имени правления Союза писателей СССР горячо приветствовал нас, защитников Ленинграда. Затем Фадеев рассказал о вкладе, который вносят писатели и художники страны в дело борьбы с фашизмом. При этом он высоко оценил деятельность писателей и всей творческой интеллигенции Ленинграда. Особенно отметил плодотворную работу бригады писателей, созданную при Политуправлении Ленинградского фронта в составе Николая Тихонова, Виссариона Саянова, Александра Прокофьева и других, высоко оценил выступления по радио Ольги Берггольц.
Все эти писатели пользовались популярностью у ленинградцев, в особенности Николай Семенович Тихонов. Его публицистика своей политической остротой и художественной правдой вдохновляла защитников Ленинграда на самоотверженную борьбу, воспитывала ненависть к врагу.
Николая Тихонова по праву называли в те годы "глашатаем Ленинграда". Вместе с его рабочим классом, служащими и воинами он делил все тяготы блокады. Он жил и боролся вместе с нами, испытал все сам на себе. Николай Семенович с величайшей тщательностью и любовью, с упорством исследователя собирал все, что касалось защиты родного города. Это позволяло ему повседневно вести летопись героической эпопеи на Неве.
Фронтовые очерки Тихонова отличались точностью, были проникнуты уверенностью в победе, ненавистью к врагу. Он острым взглядом подмечал все, видел каждое изменение в жизни населения и фронтовиков, ярко и зримо отражал в своих статьях и очерках мужество и неутомимую деятельность ленинградцев. Писал ли он о бойцах переднего края, о женщинах, заменивших своих мужей у станков и ухаживающих за ранеными, о детях, перенесших все ужасы блокады вместе со взрослыми, о рабочих, кующих оружие для фронта, о бытовых молодежных отрядах, спасающих больных и слабых, - он для всех находил нужное слово, для всех умел сказать именно то, что требовалось сказать в эти дни. "Они - мои земляки, - писал он после разгрома фашистов под Ленинградом. Нас всех сроднила великая борьба и великая ненависть. Мы ходили и голодали, мы хоронили друзей и близких, все вместе мы знали одно горе, и все вместе мы увидели желанный день окончательного освобождения нашего любимого города".
Но Ленинград был не только фронтом. В нем была жива вся гамма самых нежных человеческих чувств. У плотно забитого фанерой окна, в темной комнате, аккомпанируя себе на рояле, поет девушка. Поет вполголоса. Ей кажется, что ее никто не слышит. Но поэт слышит и пишет: "Она утверждает право на песню". Николай Тихонов пишет о трудностях быта, о борьбе за воду и чистоту, о пожарниках, спасающих подожженные врагом дома, о воинском долге, о героических традициях, о силе русского духа, о железной когорте Октября в дни двадцатипятилетия Великой Октябрьской социалистической революции, о фашистских душегубках на оккупированной территории... Пожалуй, не было ни одной стороны быта, труда и борьбы ленинградцев, которой не коснулось бы перо писателя-патриота. А кто не помнит его героической поэмы "Киров с нами"?!
Время в блокадном городе летело огненным вихрем. И Николай Тихонов успевал за всем, что происходило, находя, что сказать, как выразить мысли и чаяния своих земляков, своих соратников по труду и борьбе, с которыми жил и трудился все 900 дней блокады. В очерке "В железных ночах Ленинграда...", написанном через долгие годы после войны, Николай Семенович вспоминает:
"Человек шел глухой зимней ночью по бесконечной пустыне. Все вокруг было погружено в холод, безмолвие, мрак. Человек устал, он брел, вглядываясь в темное пространство, дышавшее на него с такой ледяной свирепостью, точно оно задалось целью остановить его, уничтожить. Ветер швырял в лицо человеку пригоршни колючих игл, обжигавших ледяных углей, выл за его спиной, наполнял собой всю пустоту ночи.
Человек был в шинели, в шапке-ушанке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110