Батареи, посылавшие снаряды на город с Вороньей горы, больше не существовали, как не было больше и вражеского кольца вокруг города. Враг, преследуемый нашими войсками, уносил ноги на запад, бросая раненых и убитых, танки, артиллерию и другую военную технику.
15
Гитлеровцы неохотно оставляли невские равнины. Отступая, огрызались, переходили в контратаки, на смену потрепанным дивизиям подтягивали свежие силы, грозили снова вернуться к Ленинграду и теперь уже по-настоящему расправиться с его защитниками и населением. В листовках, сбрасываемых с самолетов, нам по-прежнему предлагали "прекратить сопротивление, перебить комиссаров, сложить оружие и перейти на сторону непобедимых вооруженных сил Германии".
- Какая самоуверенность, какая наглость! - возмущались наши воины и еще яростнее колотили гитлеровских недобитков.
А Гитлер слал командующему своих войск один за другим повелительные приказы: выиграть оборонительную битву под Ленинградом, любой ценой удержать созданные опорные пункты. "Позиции удержать во что бы то ни стало!" требовал он.
Но удержать позиции гитлеровские генералы уже были не в состоянии. Они долго сопротивлялись лишь под Лугой и Псковом, остальные свои опорные пункты оставляли в спешке, бросая боевую технику, раненых и склады с продовольствием, поджигая оставляемые ими города и села, расстреливая стариков и женщин, а молодежь и подростков отправляя в рабство.
На пути наших войск почти в каждом крупном населенном пункте на стенах домов встречались надписи. Вот одна из них: "Привет русским соколам. Желаем скорой победы. Забирают пираты нас с собой. Но постараемся не попасть к ним. Выручайте! 15 русских девушек".
Наши воины, войдя в Кингисепп, на одной из улиц города встретили местную жительницу Пелагею Кириллову. Голова у нее была забинтована. "На окраинах уже раздавалась стрельба, - со слезами рассказывала она, - мы знали, что это наша родная армия пришла выручать нас из неволи. В мою квартиру ворвались фашисты, приказали следовать за ними. Я, мой муж и соседка по квартире наотрез отказались - мы знали, что нас угонят в Германию, а это хуже смерти. Фашисты стали угрожать нам оружием. Мы решили умереть, но не идти в рабство. Тогда гитлеровские мерзавцы тут же в квартире стали в нас стрелять. Меня ранили, и я больше ничего не помню. Потом меня привели в сознание наши бойцы. А мой муж и соседка по квартире лежали рядом мертвые..."
Подобной участи удалось избежать лишь тем, кто успел укрыться в лесах. Так, на пути к Луге близ деревни Долговка наши бойцы обнаружили в лесу более четырехсот стариков, женщин и детей, спасавшихся от фашистского рабства. Такой же лесной лагерь оказался и неподалеку от деревни Низовка, Чтобы не попасть в плен к гитлеровцам, люди темными ночами покидали свои дома и скрывались в лесах. Они заранее создали там запасы продуктов, соорудили землянки и даже поставили для детей теплые срубы.
Тем временем наши войска теснили гитлеровские войска на юг и юго-запад, окружали и уничтожали их гарнизоны. Именно таким путем был разгромлен укрепленный район в Вырице. Фашисты даже не заметили, как наши части лесными тропами обошли их и окружили. Застигнутые врасплох, они выскакивали из домов с поднятыми руками. Из окружения удалось вырваться лишь единицам. В Вырице оказался большой продовольственный склад и госпиталь с ранеными.
В начале февраля наша дивизия участвовала в окружении Луги. Проходя с боями через Молосковцы, Волосово, затем Сабек - Осьмино и двигаясь на Ляды, она оттягивала на себя значительные силы от Луги. Когда тринадцатого февраля Луга была взята, части нашей дивизии начали свой победный марш в сторону Гдова и Пскова. Противник оказал здесь упорное длительное сопротивление, в конце марта гитлеровские войска даже перешли в контрнаступление, но наши воины скоро погасили эту "вспышку" противника: танкисты и летчики, взаимодействуя с нашей пехотой, нанесли сокрушительный удар по врагу. Наши 59-й и 141-й полки, преследуя разбитые фашистские части, вышли к реке Великая у деревни Стремутка и образовали дугообразный выступ. Гитлер отдал приказ срезать этот выступ.
Утром двадцать третьего апреля гитлеровцы предприняли попытку выполнить приказ своего фюрера. Но и на этот раз получив отпор, вынуждены были отступить на свои прежние позиции, оставив на поле боя семьсот трупов своих солдат и офицеров.
После этого бои под Псковом затихли. Наше наступление здесь возобновилось лишь в июне 1944 года.
В период наступления наших войск на всем протяжении от Ленинграда до государственной границы бойцы с болью в сердце слушали рассказы о зверствах, насилии и грабежах, чинимых гитлеровцами в захваченных ими советских городах и деревнях.
На Нюрнбергский процесс в качестве свидетеля совершенных нацистскими преступниками злодеяний был приглашен житель деревни Кузнецово Псковской области Яков Григорьевич Григорьев.
- В какой деревне вас застала война? - спросил его помощник Главного обвинителя от СССР Л. Н. Смирнов.
- В деревне Кузнецове.
- Существует ли сейчас эта деревня?
- Не существует.
- Я прошу вас рассказать суду, при каких обстоятельствах произошло уничтожение деревни.
- В памятный день двадцать восьмого октября тысяча девятьсот сорок третьего года немецкие солдаты неожиданно напали на нашу деревню и стали творить расправу с мирными жителями, расстреливать, загоняя в дома. В этот день я работал на току со своими двумя сыновьями Алексеем и Николаем. Вдруг к нам на ток зашел немецкий солдат и велел следовать за ним. Нас повели через деревню в крайний дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110