В докладной записке в штаб армии он писал: "Такой участок для одной бригады охранять невозможно. Распыленная по одной роте, она не в силах охранять данный участок. Части могут быть легко разбиты противником, а поддержка ниоткуда не придет... Я нахожусь в совершенном неведении, что за задачи 25-й дивизии. Боевой задачи нет никакой. Отдыху тоже нет, и распылили всю дивизию мелкими частями, командному составу не в силах следить за порядками в частях и отдавать срочные распоряжения. И еще раз докладываю. Согласно уставу, в корне преследуется распыление частей, и считаю строго недопустимым в дальнейшем такое положение. Требую дать известную задачу 25-й дивизии. Все войска 25-й дивизии на протяжении 250 верст лежат в цепи под палящим солнцем и более двух месяцев не мыты в бане. Некоторых паразиты заели. Если не будет дано никакого распоряжения, я слагаю с себя обязанности начдива, мотивируя нераспорядительностью высшего командного состава, передачей некоторых частей в другие армии... Для передвижения раненых и больных красноармейцев на тракте Уральск - Оренбург необходимо иметь этапные пункты. На эту мою записку жду ответа и срочных распоряжений".
Начдива Чапаева тревожила боеготовность войск, он критиковал недочеты в работе штаба 4-й армии. И в начале августа 1919 года командарм Авксентьевский приказал 25-й дивизии начать наступление на Лбищенск. Против Чапаева на этом участке фронта был выставлен Уральский корпус белых - свыше 10 тысяч человек.
Учитывая все повадки и тактические приемы казаков, наш начдив доложил в штаб 4-й армии свой план наступления. Его беспокоила защита флангов. С этой целью он требовал: 75-й бригаде определить наступление по "бухарской обороне", как мы тогда называли восточный берег Урала, оборону участка Рубежная, Требухин, Генварцевское передать 47-й дивизии, а защиту правого фланга возложить на 50-ю дивизию 4-й армии.
Главный удар по казачьим войскам Чапаев планировал нанести" силами 73-й и 74-й бригад. Реввоенсовет Южной группы войск принял его предложения, и мы снова пошли в наступление.
После упорных боев заняли Скворкино. 6 августа вышли на хорошо укрепленный форпост Бударинский. Вокруг него три линии окопов с траверсами. В обороне - два белоказачьих полка, учебный полк и юнкера Гурьевской пехотной школы. Под прикрытием артиллерии Чапаев и Фурманов ведут в атаку 220-й и 221-й пехотные полки. Противник не выдерживает - и форпост Бударинский наш.
Страшную картину обнаружили мы здесь после ухода белоказаков. Во рву лежали трупы пленных красноармейцев с вырезанными на теле звездами, переломанными руками, ногами, отрезанными ушами. Скрыть следы злодеяния белоказаки и кулаки не успели - собирались сбросить в ров еще шестьдесят восемь раненых красноармейцев, да спешно бежали.
Продолжая преследовать отступавшую армию генерала Толстова, чапаевцы заняли станицы Кожехаровскую, Лбищенск, Сахарную. Однако продвижение в глубь уральских степей делало положение 25-й дивизии все более тяжелым. Фронт ее растянулся на много километров тремя группировками сил. Поддерживать связь, управлять войсками было крайне трудно. Казачьи же дивизии, хотя и отступали, сохраняли боеспособность, тылы их опирались на Гурьев, где англичане и снабжали генерала Толстова всем необходимым - вооружением, боеприпасами, продовольствием.
Командир нашего дивизиона, предвидя трудности со связью, решил держаться ближе к штабу дивизии, к Чапаеву, и двигаться вместе с 223-м полком. Вместо Потапова, который тяжело заболел, командиром нашей бригады назначили Ефрема Аксенова - бывшего унтер-офицера. Как и Чапаев, Аксенов за боевые заслуги на Турецком фронте был награжден тремя георгиевскими крестами. Накопился у него и достаточный боевой опыт борьбы с казаками. Поэтому с решением командира нашего дивизиона он согласился.
И действительно, выбив противника из населенных пунктов Хуторское, Джуваны-Куль, полки разошлись веером - каждый по своему направлению, и связь между ними была почти потеряна.
Впервые мне пришлось участвовать в боевых порядках полка, действующего в отрыве от других частей. Иван Ершов, командир 223-го полка, в прошлом прапорщик, построил полк в виде кольца, составленного из взводов и рот. В каждой роте первая цепь из двух взводов, вторая - из одного взвода как резерв командира роты. Пулеметные тачанки роты двигались между цепями. Резервом командира полка была полковая пулеметная рота. А внутри этого кольца шла полевая артиллерия - 1-я батарея нашего дивизиона: четыре орудия и зарядные ящики. Для нее предусматривалось определенное пространство, чтобы суметь снять орудия с передков и открыть огонь. При малых дистанциях орудия могли выехать за пределы пехотной цепи. За артиллерией следовал многочисленный обоз из военных тачанок и крестьянских подвод. Впереди, в авангарде, действовала разведка полкового эскадрона, указывающая полку наиболее ровный путь в обход озер, других препятствий. Она же доносила сведения о противнике. Таким образом, полк двигался в заданном направлении как бы в положении круговой обороны и был готов отражать атаки любых групп казачьей конницы.
Однако двигались мы медленно. В день могли сделать не более 15 - 20 верст. Степь была покрыта высохшей травой с колючками, от безводья страдали и люди и лошади. Только верблюды передвигались беспрепятственно, невзирая на жару.
Когда в Лбищенске наступление приостановилось, 223-й полк тоже остановился на несколько дней. Маневрировать огневыми средствами очень мешал обоз. Поэтому после очередного перехода полк с малым обозом и артиллерией было решено отправить дальше, а большое количество крестьянских подвод на лошадях и верблюдах оставить в Рерухово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128