Таким образом, я надеюсь остаться беспристрастным, иначе кто-нибудь может счесть, что я унаследовал «безумие» моего дяди...
12 августа 1958 года профессор Юарт Кроу исчез на йоркширских торфяниках. В течение нескольких месяцев, предшествовавших исчезновению, его состояние (ранее он перенес довольно тяжелые травмы головы, попав в автомобильную аварию) было нестабильным, если не сказать больше. Но за месяц, непосредственно предшествовавший исчезновению, оно так улучшилось, что я утратил бдительность настолько, что одолжил ему машину, чтобы он мог съездить из Хардена в Бликстоун в Йоркшире. Целью его поездки было пополнение коллекции окаменелостей. Сначала казалось, что все идет хорошо, и он каждый день звонил мне по телефону. Но затем, после трех дней молчания, я связался со «Святым Георгием», бликстоунской гостиницей, в которой остановился мой дядя. Вот тогда-то и обнаружилось, что он исчез. В последний раз его видели 12 августа примерно в полдень, идущего пешком по торфяникам в направлении Дьявольского омута.
За пять дней поисковые партии прочесали все торфяники от Или до Дендхоупа и от Мэрска до Ли-Хилл. Я говорю «прочесали», но это, конечно же, огромное преувеличение, ибо прочесать торфяники не под силу даже десяти тысячам полицейских, не говоря уж о двух сотнях, которые этим занимались! На огромных торфяниках столько укромных уголков и расселин... В конце концов, в феврале 1959 года, Юарт Кроу был объявлен пропавшим без вести...
5 августа 1959 года, почти ровно через двенадцать месяцев после его исчезновения, когда я давно уже утратил последнюю надежду когда-нибудь снова увидеть моего дядю, появились новости, изумившие и обнадежившие меня. За три дня до этого, днем 2-го числа, был обнаружен голый человек. В состоянии крайнего возбуждения он бродил в окрестностях Сарби. Его глаза были закрыты, по-видимому, чтобы защититься от яркого дневного света.
Этот человек сначала был доставлен в маленькую местную больницу, откуда его, как только поняли, насколько опасно его состояние, сразу же перевели в отдельную палату в хорошо оборудованной клинике в Радкаре. Там, после неоднократных просьб представиться, он наконец смог назвать свое имя: Юарта Кроу!
Персонал клиники передал эту информацию в полицию, а они, в свою очередь, связались со мной. Так я впервые услышал о возвращении дяди, и, разумеется, отправился прямиком в Радкар, в надежде узнать его в найденном человеке. В том, что передо мной дядя, не оставалось никаких сомнений — длиннобородый, усатый, седоволосый и невероятно бледный человек, которого я обнаружил под белоснежными одеялами клиники, действительно когда-то был профессором.
Когда я приехал, он спал, но сиделка сказала, что сон для него полезен. В силу этого с момента своего прибытия он постоянно находился под воздействием успокоительных лекарств. И все-таки даже находясь в наркотическом сне, он метался и ворочался, постанывая и бессвязно бормоча о странных и непостижимых вещах.
Рядом с его кроватью в пепельнице лежала огромная жемчужина. Сиделка, увидев, что я не могу отвести от нее взгляда, рассказала мне:
— Эта драгоценность была у него в руке, когда его нашли. Он держал ее очень крепко, что-то бормоча об Одиссее и о... о Циклопе с двумя глазами! Нам пришлось попотеть, чтобы заставить его разжать пальцы.
— Можно мне ее взять? Потом я верну ее.
— Конечно. Врач сказал, что если она будет напоминать ему о том, что он пережил, то, возможно, будет лучше забрать ее насовсем!
— Это пещерная жемчужина, — объяснил я сиделке, задумчиво подбрасывая маленький шарик на ладони. — Чуть ли не самая большая, о которой я когда-либо слышал. Откуда она у моего дяди?
Разумеется, сиделка не могла ответить на этот вопрос.
Я не хочу писать о... действиях профессора после того, как он наконец проснулся. Достаточно сказать, что я немедленно обратился к лучшему психиатру, которого смог найти. Его порекомендовал мне один из лондонских друзей дяди, с которым его связывало общее увлечение археологией. Так и вышло, что я поручил заботу о своем дяде специалисту с Харли-стрит, доктору Юджину Т. Таппону.
Через неделю я вернулся домой, в Харден, и лишь тогда задумался о странных «природных» явлениях, сопутствовавших необъяснимому возвращению моего дяди. Разумеется, я уже проследил все его передвижения в Бликстоуне, предшествовавшие исчезновению. Почти год прошел с того момента, когда я разговаривал с полицейским той деревушки, который сообщил мне, что за день до исчезновения профессор выражал намерение съездить в Дильхэм, чтобы взглянуть на Дьявольский омут. Я был бы слепцом, если бы не подумал о том, что дядя пытался исследовать подземное русло этого потока.
И, по всей видимости, я не ошибся. Полиция, переговорив с жителями Бликстоуна и Дильхэма, пришла к тому же заключению. Мне также сообщили, что профессор был не первым человеком, исчезнувшим в Дьявольском омуте. Невероятно, но он смог выжить под землей и спустя почти год вновь выбраться на поверхность.
А как же насчет странных обстоятельств, окружавших его возвращение? Например, многие месяцы в Йоркшире не было сильных дождей, и все же в тот самый день, когда дядю нашли около Сарби, возле той же самой скалы, где обнаружили статуэтку из Радкарс кого музея, в трех местах вышли на поверхность подземные потоки. Вполне возможно, что профессора вынесло из-под земли силой тех внезапно и таинственно забивших потоков. Но что же вызвало деформацию подземных пород, которой можно было бы объяснить внезапное появление такого небывалого количества воды? Возможно, какой-то сейсмический импульс или подземное землетрясение освободило моего дядю из подземного плена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115