В те времена улицы города были чисты, они пахли цветами и свежевыпеченным хлебом, а люди могли посещать таверны без риска встретить там опасных гостей.
В районе города, называвшемся Сиимла, я поселился в семье каменнотеса, Это был добрый, приветливый, очаровательный человек. Любое дело, за которое они брался он или его домашние горело в их руках. Поэтому позднее, когда я сам стал жителем Мира Снов, я и сам стал каменнотесом. Главу дома звали Бо-Каретхом. Он предоставил мне комнату в мансарде — светлую, с широкими окнами. Там стояли кровать с матрацем, набитым морской травой, шкафчик и тумбочка. Я разложил свои нехитрые пожитки — и мне показалось, что я живу здесь уже много лет. Вскоре я словно стал членом этой семьи, и сторонний наблюдатель мог бы посчитать меня братом хорошенькой Литхи, дочки хозяина.
Моя жизнь текла спокойно и размеренно. Днем я работал в каменоломне, а по вечерам — бродил по тенистым улицам и заходил в таверны. С того момента, как я, подгоняемый страхом, перебрался в эту часть города, я начал рьяно распространять предупреждения Рендолфа Картера, направленные против торговцев в тюрбанах, ругая их при каждом удобном случае. Впрочем, кроме собственных впечатлений от той незабываемой встречи, я больше ничего не знал об этих чужеземцах, а потому мои речи часто превращались в пустое злопыхательство. Каждый раз после подобных разговоров у меня оставалось неприятное ощущение, которое разделяли многие жители Дилат-Лина. Все мы считали, что торговля с хозяивами черных галер ничего хорошего городу не принесет.
Постепенно мои знания об этих торговцах пополнялись. С каждым новым свидетельством я все больше убеждался в зловещей натуре заморских купцов. Почему с черных галер на берег сходили всего четыре-пять человек, а на палубе зловещего судна не было заметно никого из команды? Но кто-то же должен был приводить в движение эту махину — ведь для того, чтобы привести в движение три ряда весел требовалось порядочное число гребцов. Правда, задумываться о том, кем или чем могли оказаться эти гребцы, почему-то не хотелось.
Вдобавок торговцы мясом и овощами жаловались на очевидную бережливость аскетичных чужеземцев. Продав крупные и мелкие рубины они покупали только золото и крепких паргианских рабов. Так продолжалось, как мне рассказали, многие годы, и за это время на борт галер поднялось множество этих жирных черных мужчин. Они поднимались по сходням и пропадали. Торговцы в тюрбанах говорили, что увозят рабов в свои земли, да вот только!
И откуда странные чужеземцы доставали рубины, ведь подобныех камней не встречалось ни в одной стран Мира Снов? Тем не менее, эти огненные камни стоили довольно дешево — настолько дешево, что они были в каждом доме в Дилат-Лине, а некоторые из них (особенно большие) использовались в качестве папье-маше в домах богатых торговцев. Надо заметить, что я старался не прикасаться к этим камням, воспринимая их как нечто неотделимое от зловещих торговцев.
Но все меняется.
Так получилось, что пока я жил в районе Сиимла, мой интерес к торговцам рубинами вначале увеличился, затем стал ослабевать и, в конце концов, исчез. Теперь все мои помыслы были устремлены к темноглазой Литхе, дочери Бо-Каретха. Моя любовь крепла с каждым днем, и сладкие грезы о девушке и ее привычках наполняли мои ночи. Потому лишь изредка в мои сны проникали торговцы в неприятных тюрбанах из неведомых земель.
Однажды вечером, после прогулки в Ти-Пентх, предместье Дилат-Лина, где только что закончился ежегодный Фестиваль Изобилия, Литха и я возвращались, держась за руки, через орошаемую зеленую долину под названием Танта, направляясь в наш черно-башенный город с черными башнями. Вот тут-то и девушка мне в любви. Ночью, когда мириады мерцающих огней погасли, и летучие мыши запищали за моим окном, Литха пробралась в мою мансарду и только масляная лампа на стене смогла бы рассказать о том, как мы познали друг друга.
Утром, вынурнув из омута еще более глубоких грез, в которые на время сна в Мире Снов поглужался каждый сновидец, я, оказался слишком счастлив и возбужден. С криком боли в доме своих родителей в Нордене на Земле. Год, если не больше, я мучился от бессонницы, пока, наконец, не понял, что моя темноглазая Литха существовала только в грезах.
6.

Мне, Гранту Эндерби, исполнилось тридцать лет, когда я снова увидел Дилат-Лин.
Я попал туда вечером, когда весь город уже утонул в темноте. Однако мои ноги сразу вспомнили гладкую поверхность базальтовых плит, и, в ту минуту, когда последние из мириадов огней на башнях города погасли и закрылись последние таверны, я, с прыгающим от волнения и восторга сердцем, устремился к дому Бо-Каретха. Но что-то встревожило меня. С ужасом я заметил, что улицы быстро заполняют пьяные — отвратительные, странные люди в тюрбанах. Даже не люди… чудовища! У некоторых тюрбаны были в таком беспорядке, что моему изумленному взгляду предстали своеобразные выпуклости. С ужасом я понял, что передо мной существа, которые прежде попадались мне только в книгах по колдовству и на картинках в библии! Поняв, что я догадался, кто они, чуть не с полдюжины отвратительных бесов кинулись ко мне и схватили за руки. Но пока они низкими угрожающими голосами обсуждали мое, видимо весьма незавидное, будущее, я вырвался и попытался убежать. Несомненно, это были те самые торговцы из-за Южных морей. Я ужаснулся, обнаружив их в дорогом моему сердцу городе Черных Башен, да еще в таком огромном количестве!
Пересекая город, я на своем пути встретил сотни этих злобных созданий. Тем не менее добравшись до дома Бо-Каретха без дальнейших задержек и препятствий, я стал колотить в дубовую дверь — пока, наконец, за круглыми голубыми стеклами над входом не зажегся свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54