— Харсин Бен, — снова послышался голос фараона, правда, на этот раз он звучал тише и казался задумчивым. — Твоя дочь красива. Через четыре года ей должна быть предоставлена возможность стать царской невестой.
Намиша резко вдохнула воздух, ее слегка качнуло, словно у нее закружилась голова, а ее отец не смог удержаться, чтобы не прикрыть рот рукой.
— Фараон... — пробормотал он. — Ра на земле... я не знаю... я не могу...
— Не благодари меня, — остановил его Хасатут. — Сделай так, чтобы она досталась мне неиспорченной.
Что касается мальчика, то пусть тренируется в стрельбе из лука, а потом мы посмотрим. Через четыре года ты приведешь ко мне их обоих.
— Намишу... и мальчика, о Всемогущий? Но...
— Да, да, — кивнул фараон. — И мальчика. Для него найдется работа в пирамиде. Ты построил мой дом и мою гробницу, Харсин Бен. Разве ты не хочешь, чтобы твой сын жил там вместе со мной? Мой визирь, Анулеп, верой и правдой служит мне много лет. Наверное, подошло время, когда ему следует начать готовить себе замену...
— Спустившийся с Небес, — снова заговорил Харсин Бен со стоном, который не мог сдержать, — я...
— Ты потрясен и ошеломлен, я знаю, — кивнула огромная голова. — Но я ничего не хочу больше слушать. Это решено. Можешь идти.
Глава 4
Ученик архитектора
Уныние, охватившее семейство Ибизинов с этого времени, стало почти осязаемым. Если Кхай и не мог всего понять, то ему удалось определить источник печали. Все началось со дня царского парада. Несколько раз Кхай натыкался на своих родителей, что-то с беспокойством обсуждающих тихими голосами. Кхайю доводилось уловить упоминавшееся имя фараона, и он знал, что именно Хасатут является источником отчаяния и несчастья.
Намиша полностью ушла в себя, за несколько месяцев сильно похудела и теперь больше напоминала призрак. Частично это произошло по ее собственной воле — такой была ее реакция на внимание, которое проявил к ней фараон. Но отчасти виноват был и ее несчастный отец. Он не смел не подчиниться приказам Хасатута, чьи шпионы рыскали повсюду. Они, несомненно, тут же донесли бы о любом нарушении приказа бога на земле. Поэтому Харсин Бен приставил к Намише одного из рабов, который постоянно сопровождал ее. Девушке больше не разрешалось посещать вечеринки, которые так ей нравились. Теперь с наступлением темноты она должна была находиться в доме своего отца.
Несколько раз Кхай спрашивал, что же плохого в том, что фараон обратил на них внимание. Всякий раз ему грубо отвечали на подобные вопросы и тут же отсылали прочь. Даже Адхан не объяснял ему, что же пошло не так. Когда, наконец, мальчик разобрался, что причиной отчаяния являются его собственная судьба и судьба его сестры, он еще больше запутался. Неужели его родители серьезно восприняли шутку фараона о том, что в один прекрасный день он сможет стать Кхайем-визирем, правой рукой фараона? И разве не считается самым высшим счастьем для девушки стать одной их невест царя-бога? В любом случае, четыре года казались Кхайю слишком долгими и он не мог понять, почему его родители так волнуются. Через четыре года ему будет около пятнадцати — почти мужчина! И тогда он, наверное, уже сам сможет выбирать, следует ли ему жить в пирамиде или нет.
Один раз он заметил своих родителей в укромном уголке сада. Они говорили приглушенными голосами.
Кхай незаметно подкрался к ним и услышал то, что можно было расценить как государственную измену.
Его мать говорила, что" может, фараон не протянет четыре года. А Харсин Бен стал соучастником преступления, ответив:
— Ха! Хотя он и болен, но не телом. Даже если бы он и был болен физически, то его лекари все равно поддерживали бы в нем жизнь, пока я не закончу пирамиду. В этом можно не сомневаться. А если каким-то чудом он умрет, неужели ты думаешь, колдуны позволят ему остаться мертвым? Нет не позволят! В Кемете и окрестных землях живут семь черных и семь белых магов. Фараон уже призвал к себе всех черных. Он заботится о них, а они — о нем. Они в состоянии обеспечить ему некое подобие жизни.
— Муж, — проговорила мать Кхайя испуганным, дрожащим голосом, хватая ртом воздух, — скажи, те рассказы, что мы порой слышим о подземельях пирамиды, это ведь всего лишь сплетни старух? Вранье о том, что враги Хасатута...
— Не обманывай себя, Мерайет! — резко перебил ее Харсин Бен, голос которого звучал непривычно резко. — Я знаю человека, видевшего мужчин и женщин, плясавших на нижних этажах пирамиды. Их лица почернели от смерти, а тела заполнились червями, потому что они давным-давно умерли! В доме фараона живут тиранцы, смешивающие черную магию с искусством бальзамирования. В результате получается уродство и извращение. Я не говорю о черных магах — семерых некромантах... Там есть комната, — продолжал он еще тише, — где внутренние органы мумий продолжают жить и пульсировать, словно их никогда и не извлекали из тел умерших хозяев!
— Харсин Бен, как ты можешь говорить мне подобные вещи? — взмолилась Мерайет. — Как ты можешь, когда знаешь, что Намиша и Кхай...
— Тихо! — приказал муж, услышав шорох листьев. — Кхай?.. Это ты, мой мальчик? Подойди ко мне!
Кхай появился из-за куста, за которым прятался.
Его сурово отругали, велели немедленно забыть все, что он слышал. Но от этого еще больше возросло его любопытство.
* * *
Кхайю очень хотелось узнать побольше о том, о чем шептались его родители, но он боялся спросить.
В конце концов Кхай обратился к постороннему. Имтод Хафенид — молодой человек лет на пять или шесть старше Кхайя — считался учеником Харсина Вена Ибизина. Его отец был давним другом Харсина Бона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103