Ее длинные ногти пронзили влажный хлопок его рубашки и впились в спину. Аштарта разорвала кожу воина. Она извивалась, прижимаясь к нему, не в силах получить столько, сколько ей хотелось. Затем...
— Нет! — вырвалась она из объятий кемета. — Нет, Кхай. Не здесь, не сейчас.
— Прошлой ночью я не спал, — сказал он, с трудом хватая ртом воздух и протягивая к ней руки. — Сегодня я даже не буду пытаться. Когда, Аштарта? Когда?
— Когда? — отступила царица и чуть не упала. Ее щеки покрыл румянец. Она не находила слов и вся дрожала, как пойманная в силок птица, потом повернулась и бросилась бежать туда, откуда пришла.
— Ш'тарра! — крикнул вслед ей Кхай голосом, больше напоминающим стон отчаяния. — Когда?
Она оглянулась.
— Когда мы встанем лагерем под Гилф-Кебиром, — ответила она, тяжело дыша. — В ночь перед тем, как твоя армия вторгнется в Кемет. Тогда, и не раньше.
Ты придешь ко мне, Кхай, в мой шатер с пурпурными стенами? Ты придешь, невидимый в ночи, как вор, к той, которая любит тебя?
— Да, — ответил молодой полководец, звуки клокотали в его пересохшем горле. — Я пойду за тобой куда угодно, даже в преисподнюю, если ты меня позовешь... Ш'тарра?
Но царица уже исчезла.

Часть 9
Глава 1
Завоеватели
Время тянулось для Кхайя очень медленно, пока не наступил последний день, и армии Куша не разбили лагерь под нависающими скалами Гилф-Кебира. Все обсуждения к тому времени были закончены, все планы одобрены и приняты. Семеро мудрейших вернулись на край плато, но обещали, что в предстоящих битвах будут рядом и, когда потребуется, придут на помощь.
Так они сказали своим иносказательным языком. Генералы Аштарты не поняли значения их слов.
Вечером перед началом наступления Кхай нашел тихое озеро и искупался в нем, стараясь смыть все беспокойство и напряжение, плавая в прохладной глубокой воде. Хамсин улетел в Кемет на раскаленных, подобно печи, крыльях, но оставил жару. А она изматывала, и людям казалось, что кровь кипит в венах.
Кровь Кхайя кипела... Но не только от жары. Не от той жары, которую чувствует кожа или подошвы...
К тому времени, как спустилась ночь, Кхай вернулся в лагерь и увидел Имтру, поджидающего его в шатре. Старый маг зашел поговорить, потому что они давно сделались добрыми друзьями. С момента воссоединения племен для разговоров времени не было.
Увидев Имтру, Кхай расслабился. Они побеседовали, выпили вина. Когда стемнело и звезды на небе зажглись, подобно алмазам, Имтра почувствовал нетерпение Кхайя. Считая, что генерал хочет пораньше лечь спать, старик пожелал ему спокойной ночи и ушел. Кхай подождал еще несколько минут, а затем проскользнул под задней стеной своего шатра и направился к окраине лагеря.
Он пробирался туда, где, как он знал, стоит шатер Аштарты. В этот раз его установили в стороне от лагеря. Задней частью он повернулся к горному массиву Гилф-Кебир. Все чувства Кхайя были напряжены. Как сказала царица? «Как вор в ночи». Именно так он подошел к ее царскому шатру. Кхай уже собирался проскользнуть под задней стеной, как вдруг из темноты вынырнул гигант-нубиец, прижал полководца к земле и приставил черный клинок к шее своего пленника. Кхай с трудом выдавил:
— Остановись! Это я, Кхай!
Рука, державшая его за горло, расслабилась. Чернокожий гигант склонил голову к лицу Кхайя и понюхал его.
— Полководец Кхай! — в удивлении пробормотал он. — Я...
— Ш-ш! — прошептал кемет, потирая горло. — Ты все правильно сделал. Теперь я вижу, вы хорошо охраняете кандассу. Только, пожалуйста, не шуми!
— Полководец плохо видит ночью, — ответил чернокожий страж. — Дверь в шатер кандассы расположена с другой стороны. Пойдемте, господин, я покажу вам...
— Нет, — покачал головой Кхай, хватая в темноте черную руку. — Я... Я не хочу входить с той стороны.
На несколько секунд воцарилось молчание. Огромный нубиец внимательно рассматривал Кхайя, потом в темноте блеснули его зубы. Губы воина растянулись в широкую улыбку. Кхай нахмурился и спросил:
— Ты что, смеешься над Кхайем-Мстителем?
— Нет, господин, — нубиец перестал улыбаться. — Я подумал совсем о другом — вспомнил то время, когда сам ухаживал за девушками.
— Я не хочу, чтобы меня видели, — суровым голосом ответил Кхай. — Ты понял?
— Господин, я вас не видел, — сказал страж и отвернулся. — Я не видел и не слышал ваших шагов.
Вы — тень в ночи.
— Прекрасно, — сказал Кхай и повернулся к шатру, но нубиец снова окликнул его:
— Господин?
— Что?
— Если моя госпожа станет ночью кричать, мне тоже сделать вид, что я ничего не слышу?
— Она не станет кричать, — ответил Кхай. — А теперь возвращайся к своим обязанностям.
В следующую секунду страж исчез, растворившись в темноте, но Кхай мог поклясться, что слышал, как тот усмехается себе под нос...
И вот... Кхай снова оказался во сне, в том, который повторялся множество раз, только теперь его никто не прерывал. Все шло, как и всегда: песчаный пол (потому что шатер стоял на берегу высохшего русла реки, которая много столетий назад принесла песок с гор), сундук с драгоценностями, привезенными Манеком из Сидона, даже пурпурный цвет матерчатых стен в спальне царицы.
Что касается кандассы, то она, конечно, не знала про сны Кхайя, так что когда пришло время ей открыть свое тело, она не смогла понять, почему с губ ее возлюбленного сорвалось ругательство, почему он сжал зубы, а лицо его внезапно скривилось от боли. Но Кхай вздохнул облегченно, когда главный момент наступил, миновал, и не прозвучало сигнала тревоги, этого нервирующего, раздирающего барабанные перепонки звука, который нарушал сон Кхайя именно в эту секунду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103