Если не считать, конечно, что тот же тов. Хрюкин долго не хотел соглашаться, чтобы часть штурмовой и истребительной авиации временно была закреплена за конно-механизированной группой: он опасался "распыления сил авиации"...
Еще детальнее отрабатывалось взаимодействие командирами соединений и частей Они буквально ползали по переднему краю нашей обороны и при участии представителей всех родов войск на месте уточняли, где, когда, кто и что именно должен делать.
Все командные пункты переместились ближе к передовой на курганы или, как они называются в здешних местах, "могилы". Эти "могилы" возвышаются над местностью иногда до десяти метров, и в условиях равнинной степи с них хорошо просматривалось поле предстоящей битвы.
3
Когда все приготовления были закончены, командующий доложил в Ставку, и управление фронта тоже стало выдвигаться вперед. Это было в ночь на 17 августа 1943 года.
На передовой командный пункт, являвшийся в то же время и нашим НП, сначала выехал я вместе с начальником войск связи. Затем туда же проследовали командующий и член Военного совета фронта. Ночь стояла темная. Синоптики обещали хороший безоблачный день.
Приближаясь к переднему краю, я обратил внимание на необычную тишину. С досадой подумалось: "А ведь всех предупреждали, чтобы огонь вели как всегда". Но тут же я живо представил себе обстановку в окопах первой линии, на огневых позициях артиллерии, в танковых подразделениях, на аэродромах. Сейчас там каждый по-своему ждет часа атаки.
Прижавшись к нагретой за день щедрым солнцем стенке окопа, сидит в задумчивости пехотинец. Он уже проверил все: и оружие, и подгонку снаряжения. Не забыл на всякий случай, как бы невзначай, оставить другу домашний адресок. Мало ли что может случиться в бою? Конечно, в случае чего родные получат сообщение. Но штаб сделает это сухо, официально, а у друга всегда найдутся душевные слова, он опишет все обстоятельно, не скупясь на детали...
У танкистов и летчиков свои заботы: не подведет ли техника? У артиллеристов - свои; в эти минуты артиллерист думает прежде всего о том, как бы расчистить огнем путь пехоте и танкам...
Перед моим мысленным взором возникает орденоносный минометный расчет братьев-коммунистов Гуровых. Все пятеро - Николай, Павел, Алексей, Дмитрий и Михаил - хлопцы как на подбор. Сейчас они наверняка томятся такими же думами и терпеливо дожидаются команды или условного сигнала на открытие огня
А саперы - те уже действуют. Пользуясь темнотой ночи, они подползают к вражеским заграждениям, режут ножницами колючую проволоку, снимают мины. Работа сапера - тонкая и всегда полна опасных неожиданностей. Недаром говорят: сапер ошибается один раз в жизни. Ошибиться второй раз ему не дано...
В деле уже и связисты. Они в последний раз опробуют проводные линии, проверяют настройку радиосредств - переговариваются.
Волнуются врачи: сколько будет раненых? Как ужасно, когда привозят искалеченного человека, а ему нельзя сразу оказать помощь, потому что не успели обработать привезенных раньше.
Даже повара озабочены больше обычного: хочется лучше накормить солдат перед боем...
Словом, у всех в такой час нервы натянуты как струна. Сам я тоже, конечно, не представляю исключения. Пока ехал на НП, раз десять задал себе вопрос:
"А все ли предусмотрено, не допущена ли где ошибка в планировании операции?"
С НП я некоторое время наблюдал за поведением противника. Над передним краем его обороны изредка поднимались в небо осветительные ракеты. Реже, чем обычно, перебранивались пулеметы. Еще реже были орудийные выстрелы.
За этими наблюдениями и застал меня командующий. Несколько минут он постоял молча рядом со мной. Потом взглянул на часы и приказал:
- Передай, Сергей Семенович, Хрюкнну, чтобы приступал.
Я спустился в блиндаж. Взяв телефонную трубку, сразу услышал в ней голос командующего воздушной армией. Он уже ждал команды.
- Хороша погодка, - сказал я для начала, давая Хрюкину возможность хорошенько узнать по голосу и меня.
- Не жалуюсь, товарищ ноль три.
Для взаимного опознавания этого было достаточно. От меня последовала команда:
- Восемь, три, два...
Через несколько минут в воздухе послышался рокот десятков моторов. В темном еще небе летели наши самолеты. Их задача - нанести удар по резервам, железнодорожным станциям, штабам и пунктам управления противника.
Вскоре за линией фронта застучали зенитки. Затем послышались взрывы бомб.
Хрюкин доложил о результатах. Особенно удачно прошла бомбардировка вражеских пунктов управления.
К этому времени начало уже светать. Рассвет наступал быстро. Облака над горизонтом приняли розовую окраску. Командующий фронтом приказал начинать артиллерийскую подготовку.
Федор Иванович старался быть спокойным, говорил четким, уверенным голосом. Но чувствовалось по всему, что он волновался. Волновались и все мы, его ближайшие помощники, хотя твердо были уверены, что те неудачи, которые были у нас при первой попытке прорвать "Миусфронт", больше не повторятся...
Артподготовка началась дружно: в одно мгновение мы увидели неисчислимое множество вспышек и впереди, и с флангов, и сзади. Вспышки от выстрелов и вспышки от разрывов снарядов сверкнули почти одновременно.
Потом вздрогнула земля и раздался грохот, похожий на бесконечный, раскатистый гром. Этот гром не утихал больше часа, перемежаясь время от времени напоминавшими горный обвал залпами "катюш".
А "катюшам" глухо вторил "брат андрюша". Так фронтовики прозвали другого представителя реактивной артиллерии. Этот головастый снаряд запускали прямо с земли с небольших деревянных подставок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93