Полковник же Чижов вернулся к нам живой, здоровый и должен был держать моральный ответ за дивизию, за ее поражение, за ее потери.
— Да, товарищ генерал, большая неудача постигла нас, — сказал он.
— Как же все-таки это произошло, Василий Иванович?..
Вкратце рассказ Чижова сводился к следующему. В составе 31-го гвардейского стрелкового корпуса дивизия успешно продвигалась на север и достигла Дуная, создав тем самым внешний фронт окружения будапештской группировки врага. Здесь получили приказ подготовиться к отражению вероятных контрударов. Создать крепкую оборону не успели — каменистый грунт, 13-километровая полоса, нехватка времени.
К тому же, средства усиления дивизии — артиллеристы, зенитчики, минометчики и подразделения танков — вдруг днем 31 декабря снялись со своих позиций и ушли в новые районы. Ночью 1 января им было приказано вернуться, но сделать это они не успели.
— Причины этих перебросок?
— Не знаю… А тут еще тылы дивизии скопились в Агостиане…
— Как в Агостиане? Ведь там размещался ваш командный пункт…
— Да.
— Зачем же вы позволили загромоздить тылами боевой район?
— Для меня самого это было совершенно неожиданно. Кто-то из корпусных начальников погнал тылы к линии фронта. И когда противник вышел к Агостиану, все это скопление машин рванулось кто куда…
— Понятно… Управление дивизией сохранялось?
— Нет. Выходили из окружения полками и батальонами. Помначштаба 232-го полка старший лейтенант Капитонов через разрыв в боевых порядках противника вывел две группы солдат и офицеров, начальник штаба 217-го полка майор Овсянников — 153 человека. К ним присоединилась медсестра 230-го полка Валя Гальченко, которая оказывала помощь раненым. Семь офицеров и два младших командира предпочли самоубийство плену. Это капитан Никулин, старшина Головко, лейтенант Мироненко, офицер связи 232-го полка лейтенант Полонский, командир разведроты старший лейтенант Малофеев, командир саперного батальона майор Губарев, командир артиллерийского дивизиона майор Клочков, начальник административно-хозяйственной части капитан Бевз и связистка Долгова.
— Сразу девять человек?
— Гвардия не сдается, — тихо сказал полковник Чижов…
Да, это так. Вот что рассказал об этих событиях бывший начальник штаба полка майор Н. Н. Овсянников, которого я помню как весьма грамотного офицера. Все получаемые распоряжения он обычно сам стенографировал, что, конечно, очень важно для штабного офицера.
«В ночь на 2 января обстановка была исключительно тревожной. Около двух часов ночи большие колонны танков ринулись по шоссе вдоль Дуная и после двухчасового сопротивления нашего полка прорвали его оборону; связь с „верхом“ нарушилась. Поднявшись на высоты, мы заняли новый рубеж обороны. Танки, авиация и артиллерия поливали нас огнем. 3 января удалось поймать в эфире повторяющиеся слова командира корпуса: „Вы окружены, вы окружены… Выход только ущельем, с боем, в Тардош“. В ночь на четвертое части дивизии начали наступление в восточном (обратном) направлении, на выход из окружения, под командованием командира 217-го гвардейского стрелкового полка подполковника А. М. Никулина.
Проникнув ущельем к Тардошу (пушки были взорваны), мы вступили в бой с противником. Фашисты организовали губительный перекрестный огонь из пулеметов. В сложившейся обстановке мне пришлось взять на себя командование подразделениями полка, наступавшими в восточной части села. При мне всегда были автоматчики и разведчики. Они отлично организовали „снятие“ огневых точек холодным оружием (подползая к номерам пулеметов). Тардош был взят, гитлеровцы в панике уезжали на автомашинах.
В суматохе боя мы оторвались от основных сил дивизии и оказались на выходе из Тардоша к югу. По дороге на нас шла большая колонна танков. Мы подались на склон горы. Помначштаба полка капитан Гребнев (барнаулец) собрал разрозненных бойцов и офицеров разных подразделений дивизии. Я возглавил отряд в 153 человека, из них 15 офицеров, и поставил задачу на выход из окружения вершинами горного массива. Предположив, что командование 3-го Украинского фронта, даже при значительном поражении нашей армии, не может оставить стратегического пункта — города Бичке, узла магистралей на Будапешт, Секешфехервар, Вену, я решил вывести наш отряд к этому городу. Технических средств связи у нас не было. У меня была карта данной местности и компас.
Шесть суток мы шли по вершинам гор. Крутые, почти отвесные обрывы, изнурительные подъемы, чащи колючего кустарника, отсутствие воды, непрерывная напряженность внимания, зрения и слуха, бомбежки с воздуха своей и чужой авиации, „вечная“ мокрота обуви, одежды и голод — вот обстановка, в которой мы совершали свою злосчастную „экспедицию“.
Враг понимал это. На вершинах гор были привязаны на деревьях громкоговорители, они зазывали по-русски: „Товарищи солдаты, офицеры, политработники 80-й гвардейской дивизии, вы окружены, выхода вам нет, вас ждет голодная смерть в горах. Ваше командование — Василий Иванович Чижов, Петр Иванович Камышников… — все уже у нас. Спускайтесь с гор вниз, в деревни, вас ожидает тепло, горячая пища, отдых“. Оркестр русских народных инструментов красиво и заунывно играл волжские песни, протяжным эхом разносились они по горам. Но ни от уговоров, ни от музыки не дрогнули солдатские сердца — вниз не ушел ни один.
Весь переход требовал точного ежедневного расчета, наблюдения и разведки. Ее хорошо организовал старший лейтенант Бахирев (москвич).
Утром 10 января кончились горы и леса, в полутора километрах, за снежным полем, была видна деревня Мань (два километра севернее Бичке).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94