Граф совершал свое первое инспектирование казачьих полков и станиц вдоль старой и новой Оренбургских линий. Позднее, вплоть до самой его кончины в 1868 г., мы были большими друзьями.
Преодолев довольно крутые Губерлинские горы, которые прорезаны рекой Уралом, я проехал в этот день 150 верст. В ночь на 5-е было холодно. На чистом степном небе мерцали звезды. На почтовых станциях я встречал молодых казачьих девушек и женщин, которые в длинные осенние и зимние вечера допоздна вязали из тонкой козьей шерсти великолепные платки, иногда легкие, как паутинка, различных рисунков и всех размеров; платки эти в России, а особенно за границей очень высоко ценятся и дорого стоят. Я купил у них несколько таких платков по баснословно низкой цене. Проехав 5 сентября еще 115 верст, все время вдоль правого берега Урала, я наконец благополучно прибыл в час дня в Оренбург и обнял мою супругу, находившуюся на последнем месяце беременности. 14 сентября после тяжелых родов (наш замечательный врач Карл Розенбергер применил щипцы) она осчастливила меня прекрасным сыном, которого окрестили Павлом, в память деда по матери.
По возвращении в Оренбург я, к моему великому удивлению, узнал, что его величество император Николай пожаловал мне дорогое кольцо с бриллиантами стоимостью 1200 рублей ассигнациями за первую часть моего описания Персии. За степную экспедицию я получил от его величества орден Анны 2-й степени с короной и сверх того еще в награду 2 тыс. рублей серебром. Все мои подчиненные также были щедро вознаграждены. Мне же удачно выполненное поручение принесло хорошую репутацию на новом поприще.
Так как служба не доставляла мне много хлопот, я написал вторую часть впечатлений о Персии, а также дневник экспедиции к Сырдарье; кроме того, я собрал материалы об Оренбургском районе, Киргизской степи, Центральной Азии и т. д., читал старые и новые работы об этом интересном и тогда еще мало известном крае. Свободные вечера я проводил в обществе образованных людей, которых тогда в Оренбурге было много. Это были в основном чиновники из Петербурга и Москвы, которых, как было сказано выше, охотно приглашал на службу генерал-адъютант Перовский. Так, литературные вечера, которые мы устраивали у меня, у генерала Генца, доктора Розенбергера, Владимира Даля, Ханыкова, полковника Цеге фон Лауренберга и других, проходили очень интересно и были поучительны, ибо каждый должен был рассказать что-нибудь о своей жизни или о своих путешествиях либо прочитать из художественной литературы. Эти вечера заканчивались всегда скромным, но веселым ужином. Нам было разрешено провести в узком кругу даже музыкальный вечер, где играл профессиональный музыкант и замечательный пианист Кольрайф, находившийся здесь в ссылке. Его концерт был составлен из произведений многих композиторов - от Пеллегрини до Тальберга и Листа. Я никогда не забуду этот вечер, доставивший столько наслаждения, и замечательное исполнение молодого пианиста, который через год вернулся из ссылки в Москву, но, к сожалению, вскоре скончался. Обо всех других развлечениях здесь, на азиатской границе, я уже говорил в начале этого отступления.
В середине ноября оренбургское общество, особенно прекрасный пол, было охвачено волнением. Сооружение ранее упомянутого здания Дворянского собрания по проекту Брюллова было закончено, и должно было состояться его торжественное открытие. Так как генерал-адъютант намерен был с первым санным поездом отправиться в северную столицу, решено было устроить прощальный бал в новом, со вкусом построенном здании. Организовали запись, по которой каждый член общества согласно своему состоянию должен был внести средства, и в течение недели было собрано 10 тыс. рублей ассигнациями - сумма для Оренбурга того времени значительная. Поистине блестящий бал состоялся 2 декабря в залах Дворянского собрания; такого бала оренбуржцы еще никогда не устраивали. Блестящие мундиры, богатые туалеты, музыка, обслуживание и ужин были не хуже, чем в Петербурге, и генерал-адъютант Перовский, за здоровье которого было выпито много шампанского, был очень тронут привязанностью своих подчиненых и почитателей, а также восхищен любезностью множества женщин и девушек, среди которых было много красавиц. 4 декабря командир башкир полковник Балкашин дал второй бал в своем просторном доме, куда был приглашен лишь цвет общества, и здесь генерал Перовский был очень весел и любезен с каждым из нас. В ночь с 5-го на 6-е он покинул Оренбург. Генерал поехал в коляске, так как тогда еще не выпал снег - явление чрезвычайно редкое для Оренбурга. В сани он пересел только на второй станции. К сожалению, мы тогда не догадывались, что наш дорогой шеф уехал от нас на долгие годы (до 1851 г.).
Так прошел первый год моего пребывания на оренбургской земле. Если я здесь пустился в подробности, особенно в том, что касается моего похода к Яксарту, то для того, чтобы дать благосклонному читателю представление о тогдашней общественной жизни на границе с Азией, а также о трудностях и необычайном однообразии степного похода. Мои дальнейшие наброски об этой земле менее подробны.
Глава VII.
1842-1848 годы
В январе 1842 г. генерал-майор И., который до этого был обер-квартирмейстером Отдельного Оренбургского военного корпуса, был назначен начальником штаба в Омске, в Западной Сибири, и я занял его место. Поэтому ежедневно, с 9 часов утра до 2 часов дня, приходилось бывать на службе. Мои обязанности в основном состояли в топографической съемке Оренбургской губернии и Киргизской степи, а также в нанесении ее на ватман в бюро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154