- Методично, - повторил он.
- Очень.
- Что было дальше?
- Я записала имя доктора и внесла недельную плату за номер. Консьерж
будет приносить вам еду, начиная с девяти утра завтрашнего дня. Я остаюсь
здесь до позднего утра. Сейчас около шести утра, скоро взойдет солнце.
Потом я вернусь в отель за остатками своих вещей и авиабилетами, и нигде
никогда не буду упоминать вашего имени.
- А если вас узнают?
- Буду все отрицать. Было темно, а кругом была паника.
- Теперь вы отклоняетесь в сторону от методичного анализа
происходящего. Во всяком случае, вы уступаете инициативу цюрихской
полиции. У меня есть гораздо лучшее предложение. Позвоните подруге и
попросите ее упаковать остатки ваших вещей и оплатить ваш счет. Возьмете у
меня сколько угодно денег и возьмете билет на первый же самолет до Канады.
Это намного проще, чем вступать в долгие объяснения.
- Соблазнительное предложение...
- Прежде всего оно логично.
Мари продолжала смотреть на него, напряжение внутри нее нарастало,
отражаясь на ее глазах. Обернувшись, она подошла к окну, уставившись на
бледные лучи восходящего солнца. Он терпеливо ждал. Он ощущал ее волнение
и понимав его причину, глядя на ее лицо в бледной окраске рассвета. Борн
ничего не мог поделать с этим. И во всем, что она делала, она нарушала все
установившиеся правила. Наконец, Мари обернулась. Глаза ее блестели.
- Кто вы такой?
- Вы же слышали, что они говорили.
- Я знаю лишь то, что чувствую!
- Не нужно пытаться объяснять свои действия. Вы просто сделали это,
вот и все. Так и будет.
Неожиданно она очутилась в футе от него. В ее руке находился
пистолет. Мари направила на него оружие, голос ее дрожал:
- А если я это все разрушу? Если я вызову полицию и сдам вас в ее
руки?
- Несколько часов назад я бы попросил вас подождать. Теперь я этого
не сделаю.
- И все-таки, кто вы?
- Они сказали, что меня зовут Борн. Джейсон Чарльз Борн.
- Что означает "они сказали"?
Он уставился на оружие, прямо в черный зрачок ствола. Ничего не
оставалось, как сказать правду, но если бы он только знал какую...
- Что это означает? - повторил он. - Вы знаете столько же, сколько и
я, доктор.
- Что именно?
- Вы можете, если хотите, услышать мою версию. Может быть, после
этого вы будете чувствовать себя лучше. Или хуже, я ни в чем не уверен. Но
можете послушать, потому что я не знаю, что еще рассказать вам.
Мари опустила пистолет.
- Рассказать мне что?
- Моя жизнь началась пять месяцев назад на маленьком острове в
Средиземном море, который называется Порт-Нойра...

Солнце поднялось. Оно уже освещало деревья, проходя через листву.
Лучи солнца отбрасывали на стены номера причудливые рисунки. Борн был
полностью опустошен рассказом. Он закончил, и ему больше нечего было
сказать. Мари сидела в кожаном кресле, ее ноги были поджаты, пистолет и
сигареты лежали на соседнем столике. Она почти не шевелилась, ее
пристальный взгляд застыл на его лице. Мари владела техникой анализа,
обрабатывала цифры и отделяла факты один от другого, так же, как листья
фильтровали солнечный свет.
- Вы так часто говорили: "Я не знаю. Хотел бы я сам знать". Вы долго
смотрели на что-нибудь, и я пугалась этого. Я спрашивала вас, что это
такое? Что вы собираетесь делать? И вы снова отвечали: "Хотел бы я сам
знать". Бог мой, через что вы прошли... Что вы собираетесь делать дальше?
- После того, что я сделал с вами, вы еще можете думать обо мне?
- Это не имеет никакой роли, - задумчиво промолвила Мари,
нахмурившись своим мыслям.
- О чем вы задумались?
- Об отдельно связанных, но развивающихся независимо от меня мыслям.
Экономический парадокс... Тогда на Лювенштрассе, перед тем как зайти к
Чернаку, я просила вас не брать меня туда. Я полагала, что если я узнаю
что-либо лишнее, то вы убьете меня. Тогда вы сказали очень странную вещь.
Вы сказали: "То, что вы уже слышали, не имеет для меня большого значения".
Я подумал, что вы сошли с ума.
- То, что я делал, находилось на пороге безумия.
- Почему вы не сказали мне о том, что Чернак пытался вас убить?
- На это уже не было времени, и я не думал, что это имеет для вас
какое-нибудь значение.
- В этот момент для вас не имело, а для меня это было очень важно.
- Почему?
- Потому что у меня было предчувствие, что вы не поднимите оружие
против того, кто не причинял вам никакого вреда.
- Но он пытался, и я был ранен.
- Я не знала последовательности выстрелов, а вы мне ничего не
сказали.
- Я вас не очень-то понимаю.
Мари закурила.
- Это очень трудно объяснить, но в течение всего времени, пока вы
держали меня заложницей, и даже когда вы ударили меня и держали пистолет у
виска, мне казалось, что я заметила в ваших глазах нечто такое... можно
назвать это нежеланием. Вот мое объяснение.
- Какова же ваша точка зрения?
- Я не уверена. Возможно, к этому следует добавить то, вы сказали в
Альпенхаузе. Когда этот толстяк подошел к нашей кабинке, вы велели мне
сесть лицом к стенке и прикрыть лицо рукой. "Для вашего же блага. -
сказали вы, - чтобы он не смог вас узнать".
- Я все еще не понимаю, к чему вы клоните.
- Человек в золотых очках, который представился мне полицейским,
сказал, что вы жестокий убийца, который не остановится перед новым
убийством. Если бы это было до посещения Чернака, я бы ему не поверила. С
другой стороны, полиция не действует так, как действовали они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151