тем временем Родзянко отправил вторую телеграмму императору: "Положение ухудшается. Надо принять немедленные меры, ибо завтра уже будет поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии". Вскоре затем Дума узнала, что военный министр генерал Беляев получил телеграмму от императора с извещением о том, что он возвращается в Петроград, и что генерал Иванов, которого он назначил диктатором, вскоре прибудет с большим отрядом войск. Эта телеграмма воспроизводила взгляды, высказанные мне Покровским в отношении мер, которые должны быть предприняты против солдат, нарушивших воинский долг.
В половине второго в Государственную Думу явились делегаты от частей войск, расположенных к северу от реки, желавшие получить от Думы инструкции. Родзянко, принявший их, заявил, что лозунгом Думы является уход нынешнего правительства. Он ничего не говорил об императоре, потому что Дума, подобно большинству народа, настолько была захвачена врасплох быстрым ходом событий, что не знала, что делать. Несколько позже к Думе подошел отряд восставших войск, к которому обратились с речью Керенский и Чхеидзе. Они сказали солдатам, что последние должны поддерживать порядок, не допускать бесчинств и твердо стоять за дело свободы. Керенский попросил их дать караул для Думы, и во избежание беспорядка Родзянко согласился на удаление старого караула. Я должен буду много говорить о Керенском ниже, но сейчас достаточно будет указать на то обстоятельство, что в эти критические дни, - если принять в соображение его социалистические убеждения, - он действовал лойяльно по отношению к Комитету Государственной Думы. Напротив, представитель социал-демократов Чхеидзе действовал самостоятельно в интересах своей партии. Около трех часов, после закрытого заседания, Дума назначила Исполнительный Комитет для поддержания порядка, в который вошли представители всех партий, за исключением крайних правых. Он состоял, под председательством Родзянко, из двух правых ("консерваторов"), трех октябристов ("умеренных"), пяти кадетов и прогрессистов и двух социалистов Керенского и Чхеидзе.
В то же самое время Исполнительный Комитет Совета рабочих депутатов назначил собрание своих представителей в думском (Таврическом) дворце на тот же самый вечер. Солдаты, перешедшие на сторону народа, приглашались посылать по одному делегату на каждую роту, а фабрики и заводы - по одному делегату на тысячу рабочих.
Все время после полудня в Думу прибывали войска, и Дума постепенно оказалась переполненной сборищем солдат, рабочих и студентов. Вечером туда был приведен арестованный Щегловитов, председатель Государственного Совета, бывший министр юстиции и крайний реакционер, а к вечеру туда явился человек жалкого вида, в запачканной грязью шубе, заявивший: "Я - последний министр внутренних дел Протопопов. Я желаю блага родине и потому добровольно передаю себя в ваши руки".
Благодаря усилиям Исполнительного Комитета во вторник, 13 марта, положение в городе обнаружило признаки улучшения. Двумя главными событиями было падение адмиралтейства, сдавшегося под влиянием угрозы, что в противном случае оно будет разрушено артиллерийским огнем крепости, и разгром гостиницы "Астория" вследствие выстрелов, произведенных оттуда в роту солдат, проходившую мимо с красным флагом. Хотя стрельба продолжалась весь день, но в большинстве случаев это стреляли городовые из пулеметов, размещенных Протопоповым на крышах домов, а также солдаты, выбивавшие полицию из ее позиций ружейным огнем. Утром мне удалось пройти в министерство иностранных дел с последним визитом к Покровскому, а когда я возвращался со своим французским коллегой домой, то узнавшей нас толпой, собравшейся на набережной, нам была устроена овация. После полудня я снова вышел с Брюсом с целью посетить Сазонова, жившего в отеле на Невском, и хотя трещание пулеметов над головой не было для нас приятным аккомпанементом, но мы дошли до места и возвратились без всяких инцидентов.
В это время старое правительство уже не существовало, и все его члены, за исключением Покровского и морского министра адмирала Григоровича, были арестованы вместе со Штюрмером, митрополитом Питиримом и несколькими другими реакционерами. Вечером весь гарнизон, а также войска, прибывшие из Царского и из соседних мест, перешли на сторону Думы, между тем как не мало офицеров также предложило ей свои услуги. Поскольку дело шло о Петрограде, революция была уже совершившимся фактом. Однако общее положение было чрезвычайно затруднительно. Рабочие были вооружены, множество выпущенных арестантов находилось на свободе, во многих полках солдаты были без офицеров, а в Думе происходила ожесточенная борьба между Исполнительным Комитетом Думы и вновь образовавшимся Советом.
Дума представляла собой сборный пункт войск, совершивших революцию. Их начальники по большей части были монархистами и поборниками войны до победного конца. Но в критический момент им не удалось закрепить своего положения, и они позволили демократам, которые были явными республиканцами и заключали в своей среде значительный процент сторонников мира, занять их место и захватить в свои руки власть над войсками. Далее они позволили заседать в их собственном помещении конкурирующему учреждению, Совету, который, не имея никакого легального статута, конституировался как представительное учреждение рабочих и солдат. Если бы только среди членов Думы нашелся настоящий вождь, способный воспользоваться первым естественным движением восставших войск к Думе и собрать их вокруг этого учреждения, как единственного легального конституционного учреждения в стране, то русская революция могла бы получить более счастливое продолжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134