ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Это было небезопасно, однако что делать, если некоторое время я совсем не мог ходить от боли.
Боголюбову я посоветовал в одиночку добраться до Каунаса, получить указания партийного центра и, если разрешат, вернуться в Советскую Россию. Подавленный, измученный переживаниями последних дней и мыслью о том, что ему приходится бросать меня неведомо где, он распрощался со мной.
Я поселился в ветхой, давно заброшенной бане, а на ночь переходил, вернее переползал, в овин, где было несколько теплее. Осенние холодные дожди лили почти без перерыва и усугубляли мою хворь. Страшнее всего была беспомощность. В случае опасности я не мог спастись, мне пришлось бы отстреливаться, покуда хватило патронов, а последнюю пулю пустить в висок.
Хозяином хутора был древний полуглухой старик, угрюмо выполнявший изо дня в день одну и ту же работу по дому. Его внуки Петрас и Казне, молодые, полные энергии парни, входили в состав нашей подпольной организации. Они по секрету от деда прятали меня, кормили, укутывали соломой и разным тряпьем.
Дворовый пес, бегая на цепи, время от времени лаял в мою сторону, чуя в усадьбе чужого. Это и привело старика в баню. Я дремал на соломенной подстилке, когда двери раскрылись и на пороге появился косматый дед с палкой в руке. Увидев меня и мгновенно выхваченный мною пистолет, он замер в испуге. Пришлось возможно убедительней разъяснять ему, что я друг его внуков, такой же литовский бедняк, как и он, и бояться меня не следует, что меня прихватила жестокая болезнь.
- А ты, часом, не дезертир? - спросил он.
- Дезертир,- сказал я на всякий случай и неожиданно угодил старику.
- Ну и ладно,- обрадовался он.- Я и сам в ту еще русско-турецкую войну был дезертиром. Такое дело. Кому охота таскать солдатскую лямку, будь она проклята.
Теперь за мной стали ухаживать все трое обитателей дома. Старик поил меня снадобьями и даже послал Петра-са за консультацией к врачу, который проживал километров за тридцать. Но врач приехать отказался и потребовал привезти к нему больного. Рисковать я не мог, а оставаться на хуторе тоже было небезопасно, так как деревенская молва распространяется быстрее телеграфа: поползли слухи, что на хуторе скрывается посторонний. В любой час могла пожаловать полиция.
На исходе октября 1920 года, когда стало чувствоваться приближение зимы, поздним дождливым вечером Петрас и Казис вывели меня из убежища и мы двинулись по направлению к Каунасу, надеясь по пути пристраиваться на ночлег у знакомых. Идти я почти не мог и больше висел на сильных руках моих терпеливых друзей. От нестерпимой боли в суставах я готов был кричать, но стискивал зубы и подбадривал парней, порою устававших до изнеможения.
Путешествие было долгим, трудным и малоудачным. Несколько раз ребята с наступлением темноты оставляли меня под деревом, а сами уходили на поиски ночлега. Но всюду им отказывали, так как боялись озверевшей в поисках революционеров полиции. И лишь под утро третьих суток, когда я стал терять надежду и впадать в забытье, снова вернулись Петрас и Казис, а с ними неизвестный мне высокий, еще не старый мужчина с кнутом в руке. Меня перенесли в телегу, накрыли одеялом, тулупом и повезли. Лошадь шагала медленно, телега подпрыгивала на неровностях дороги, а я, сдерживая стоны, старался согреться и заснуть.
Наконец телега остановилась у амбара, где для меня уже были приготовлены постель и еда. Хозяин хутора Ионас сразу же понравился мне своей смелостью и готовностью помочь подпольщикам. Оказалось, что он и сам руководил местной подпольной группой и даже оборудовал нелегальную полукустарную типографию, в которой печатались большевистские листовки и воззвания.
- Отдохнете, поправитесь, товарищ Малиновский,- глуховатым голосом говорил Ионас,- а когда окрепнете, тогда уж двинетесь дальше.
Он пожелал мне спокойной ночи, выпроводил Петраса и Казиса и вышел. Однако не прошло и пятнадцати минут, как Ионас вернулся и встревоженно сообщил, что к хутору приближается полицейский патруль.
- Вы уж извините, что так получилось,- виновато говорил он.- Но не попадать же вам в лапы полиции.
Через минуту я снова лежал в телеге. Ионас правил лошадью, его жена сидела рядом со мной, придерживая мою голову и поправляя сползавшее одеяло. Заботливые хозяева спрятали меня в наспех сделанном лесном шалаше и пообещали вернуться, как только полиция оставит хутор.
Близость полицейских ищеек не давала уснуть. Я вслушивался в ночные шорохи и потной рукой сжимал рукоятку пистолета.
Так прошло несколько часов. Послышалось тарахтение телеги. Я приготовил пистолет. Однако у шалаша появились мои новые друзья - Ионас с женой. По словам Ионаса, полицейский патруль уехал, опасность пока миновала и можно возвращаться на место.
Ионас оказался истинным другом - верным, терпеливым и заботливым. Он принял все меры, чтобы мое пребывание на хуторе никто не обнаружил, ездил к врачу, привозил лекарства, растирал мне больные ноги и вообще делал все возможное. Такое же сердечное участие в моей судьбе проявила его жена, миловидная спокойная женщина, понимавшая мужа с полуслова. Она сытно кормила меня, ухаживала, как за родным сыном, и мои страдания заметно уменьшились.
Законы конспирации требуют от подпольщика не задерживаться долго на одном месте. Как ни жаль было расставаться с этой замечательной семьей, однако я настоял, чтобы Ионас перебросил меня на другой хутор. Он выполнил мое желание и отвез в дом своего родственника. Здесь ко мне проявили тоже трогательное внимание, и вскоре я почувствовал, что болезнь отступает.
На этом хуторе меня часто навещали Ионас и местные коммунисты, и наши беседы затягивались далеко за полночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
Боголюбову я посоветовал в одиночку добраться до Каунаса, получить указания партийного центра и, если разрешат, вернуться в Советскую Россию. Подавленный, измученный переживаниями последних дней и мыслью о том, что ему приходится бросать меня неведомо где, он распрощался со мной.
Я поселился в ветхой, давно заброшенной бане, а на ночь переходил, вернее переползал, в овин, где было несколько теплее. Осенние холодные дожди лили почти без перерыва и усугубляли мою хворь. Страшнее всего была беспомощность. В случае опасности я не мог спастись, мне пришлось бы отстреливаться, покуда хватило патронов, а последнюю пулю пустить в висок.
Хозяином хутора был древний полуглухой старик, угрюмо выполнявший изо дня в день одну и ту же работу по дому. Его внуки Петрас и Казне, молодые, полные энергии парни, входили в состав нашей подпольной организации. Они по секрету от деда прятали меня, кормили, укутывали соломой и разным тряпьем.
Дворовый пес, бегая на цепи, время от времени лаял в мою сторону, чуя в усадьбе чужого. Это и привело старика в баню. Я дремал на соломенной подстилке, когда двери раскрылись и на пороге появился косматый дед с палкой в руке. Увидев меня и мгновенно выхваченный мною пистолет, он замер в испуге. Пришлось возможно убедительней разъяснять ему, что я друг его внуков, такой же литовский бедняк, как и он, и бояться меня не следует, что меня прихватила жестокая болезнь.
- А ты, часом, не дезертир? - спросил он.
- Дезертир,- сказал я на всякий случай и неожиданно угодил старику.
- Ну и ладно,- обрадовался он.- Я и сам в ту еще русско-турецкую войну был дезертиром. Такое дело. Кому охота таскать солдатскую лямку, будь она проклята.
Теперь за мной стали ухаживать все трое обитателей дома. Старик поил меня снадобьями и даже послал Петра-са за консультацией к врачу, который проживал километров за тридцать. Но врач приехать отказался и потребовал привезти к нему больного. Рисковать я не мог, а оставаться на хуторе тоже было небезопасно, так как деревенская молва распространяется быстрее телеграфа: поползли слухи, что на хуторе скрывается посторонний. В любой час могла пожаловать полиция.
На исходе октября 1920 года, когда стало чувствоваться приближение зимы, поздним дождливым вечером Петрас и Казис вывели меня из убежища и мы двинулись по направлению к Каунасу, надеясь по пути пристраиваться на ночлег у знакомых. Идти я почти не мог и больше висел на сильных руках моих терпеливых друзей. От нестерпимой боли в суставах я готов был кричать, но стискивал зубы и подбадривал парней, порою устававших до изнеможения.
Путешествие было долгим, трудным и малоудачным. Несколько раз ребята с наступлением темноты оставляли меня под деревом, а сами уходили на поиски ночлега. Но всюду им отказывали, так как боялись озверевшей в поисках революционеров полиции. И лишь под утро третьих суток, когда я стал терять надежду и впадать в забытье, снова вернулись Петрас и Казис, а с ними неизвестный мне высокий, еще не старый мужчина с кнутом в руке. Меня перенесли в телегу, накрыли одеялом, тулупом и повезли. Лошадь шагала медленно, телега подпрыгивала на неровностях дороги, а я, сдерживая стоны, старался согреться и заснуть.
Наконец телега остановилась у амбара, где для меня уже были приготовлены постель и еда. Хозяин хутора Ионас сразу же понравился мне своей смелостью и готовностью помочь подпольщикам. Оказалось, что он и сам руководил местной подпольной группой и даже оборудовал нелегальную полукустарную типографию, в которой печатались большевистские листовки и воззвания.
- Отдохнете, поправитесь, товарищ Малиновский,- глуховатым голосом говорил Ионас,- а когда окрепнете, тогда уж двинетесь дальше.
Он пожелал мне спокойной ночи, выпроводил Петраса и Казиса и вышел. Однако не прошло и пятнадцати минут, как Ионас вернулся и встревоженно сообщил, что к хутору приближается полицейский патруль.
- Вы уж извините, что так получилось,- виновато говорил он.- Но не попадать же вам в лапы полиции.
Через минуту я снова лежал в телеге. Ионас правил лошадью, его жена сидела рядом со мной, придерживая мою голову и поправляя сползавшее одеяло. Заботливые хозяева спрятали меня в наспех сделанном лесном шалаше и пообещали вернуться, как только полиция оставит хутор.
Близость полицейских ищеек не давала уснуть. Я вслушивался в ночные шорохи и потной рукой сжимал рукоятку пистолета.
Так прошло несколько часов. Послышалось тарахтение телеги. Я приготовил пистолет. Однако у шалаша появились мои новые друзья - Ионас с женой. По словам Ионаса, полицейский патруль уехал, опасность пока миновала и можно возвращаться на место.
Ионас оказался истинным другом - верным, терпеливым и заботливым. Он принял все меры, чтобы мое пребывание на хуторе никто не обнаружил, ездил к врачу, привозил лекарства, растирал мне больные ноги и вообще делал все возможное. Такое же сердечное участие в моей судьбе проявила его жена, миловидная спокойная женщина, понимавшая мужа с полуслова. Она сытно кормила меня, ухаживала, как за родным сыном, и мои страдания заметно уменьшились.
Законы конспирации требуют от подпольщика не задерживаться долго на одном месте. Как ни жаль было расставаться с этой замечательной семьей, однако я настоял, чтобы Ионас перебросил меня на другой хутор. Он выполнил мое желание и отвез в дом своего родственника. Здесь ко мне проявили тоже трогательное внимание, и вскоре я почувствовал, что болезнь отступает.
На этом хуторе меня часто навещали Ионас и местные коммунисты, и наши беседы затягивались далеко за полночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190