Но спустя четверть века благодаря могучей поддержке нашей страны, уничтожившей европейский фашизм, появилась новая, народная Польша. Она растет, развивается, демонстрируя всему миру огромные преимущества социалистического строя перед буржуазно-помещичьим.
Наряду с упомянутыми выдающимися деятелями польского и международного рабочего движения в Советском Союзе жили и работали Станислав Бобинский, Юлиан Лещинский (Ленский), Казимир Циховский, Морци Гжегожевский (Гжелыцак), Стефан Гельтман и другие видные коммунисты, славные сыны Польши.
Польские революционеры деятельно участвовали в повстанческой борьбе 1920-1925 годов на территории Западной Белоруссии. О тех, с кем пришлось мне сражаться рука об руку, я рассказал Адаму Семеновичу.
Я назвал красных командиров Чижевского, Богуцкого и Станислава Зыса, который дал нам письмо к своему отчиму, солтысу деревни Пядонь Иосифу Зысу, великолепному подпольщику, верному другу нашего партизанского отряда. Теплым словом вспомнил я заботливую, отважную дочь солтыса Эмилию. Поляком был один из повстанцев отряда Иллариона Молчанова войт местечка Германовичи Иосиф Донейко. К польским коммунистам принадлежал и мой храбрый товарищ по литовским делам 1920 года Метлицкий, который сумел вырваться из лап контрразведки, добраться до Каунаса и получить отправленное нами в бочках со смолой оружие. Правда, это был его партийный псевдоним, настоящей фамилии я так и не узнал. Но он отдавал все свои силы делу пролетарской революции.
Кстати, и краском Богуцкий стал активным участником подготовки вооруженного восстания в Литве, входил в штаб восстания, вместе с другими его членами проделал огромную работу.
Адам Семенович выслушал мой рассказ сосредоточенно, а когда я подошел к истории помещичьей дочери Оксаны, которая весьма своевременно предупредила меня об аресте, Славинский перебил:
- Вот, Станислав! Вот какой переворот в умах даже представителей привилегированных классов совершает рабоче-крестьянская революция. Только подумать! Дочь полковника, изнеженная панночка - член подпольной коммунистической организации! Это очень, очень здорово, Станислав!
Я сказал, что в партизанском движении тех лет участвовало немало польских отрядов, назвал подпольную группу в Радошковичах, которую возглавлял Виктор Залесский. На ее счету было много хороших дел. В частности, ее бойцы участвовали вместе с моими в захвате начальника радошковичского карательного подразделения поручика Кухарского.
О хорунжем польской армии Мухе-Михальском мне и не понадобилось распространяться. Адам Семенович отлично знал все как о самом бывшем офицере, так и о нашей с Орловским тактической уловке по использованию фамилии Мухи в целях дезориентации противника. Только секретного документа польской охранки тогда еще не было в наших руках - о назначении крупной премии за поимку неуловимого партизана...
В подтверждение мысли Славинского о влиянии пролетарской революции на отдельных представителей правящих классов и интеллигенцию я привел пример литовского католического священника, "красного попа" Дорошевича, отрекшегося от сана, занявшегося антирелигиозной пропагандой и подпольной работой, а также интереснейший случай с польским ксендзом Долгиновского прихода Вилейского уезда.
Наша первая встреча произошла в 1922 году, когда мои партизаны остановили на шоссе междугородный автобус, в котором ехали купцы, офицеры и ксендз. Последовала команда:
- Сдать оружие, деньги и ценности! Сопротивление бессмысленно!
Побледневшие пленники выполнили приказание. Один только служитель культа заупрямился:
- Проше пана, не забирайте мои деньги. Мне надо добраться аж до Варшавы...
Филипп Яблонский тогда пошутил:
- Святой отец, зачем вам кошелек! В первом же местечке вы отслужите молебен или прочитаете проникновенную проповедь, и верующие соберут вам столько, что хватит доехать до Парижа, не то что до Варшавы.
Мы все посмеялись и не стали забирать у ксендза деньги. Захваченный автобус был нами отпущен со всеми пассажирами, из которых мы никого не тронули. Однако польская контрразведка решила использовать этот факт для очернения повстанческого движения в Западной Белоруссии. Внимание охранки привлекла фигура долгиновского ксендза. Зная, как население верит католическим священникам, контрразведчики решили взять у него расширенные показания о "зверствах бандитов" и потом опубликовать их.
Но его ответы вызвали у ищеек Пилсудского удивление и негодовние. Долгиновский ксендз им сказал:
- Ясновельможные паны, те, кого вы называете бандитами, вовсе не являются ими. Разве разбойники с большой дороги так себя ведут? Они вежливы, дисциплинированны, организованны. Ни один волос не упал с нашей головы. Никого не оскорбили, не ударили, не убили. Средства, отбираемые ими у богатых, они передают бедным. Нет, они далеко не бандиты! Это, несомненно, организация военная ли, политическая ли,- я не знаю. Они хорошо одеты, хорошо вооружены, тщательно побриты. Их возраст 20-25 лет, и ничто не говорит, будто это испорченные люди, уголовный элемент. У меня осталось самое благоприятное впечатление от встречи с ними!
Сколько ни бились над ним, он показаний своих не изменил, и контрразведка осталась ни с чем. А долгиновский ксендз не ограничился устными высказываниями и опубликовал свое мнение о партизанах в периодическом издании "Виленский курьер". Тогдашняя Польша кичилась хилыми ростками буржуазной демократии, и подобный парадокс был вполне в духе времени.
Поступок ксендза благодаря "Виленскому курьеру" стал известен в подполье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190