Не падал и его самолет. И все же летчик даже в таком состоянии ощущал, как "ил" временами проседал, с трудом повиновался управлению. И когда казалось, что все кончено, он увидел летное поле родного аэродрома...
Только снижаясь, можно посадить самолет. И Носов начал планировать. И это последнее, что осталось в его памяти. Как самолет приземлился? Как он остановился? Как развернулся вправо? Как механик Петр Максимец открыл фонарь? Как вытащил его из кабины? Как нес его на руках, полуживого, потерявшего сознание? Этого Носов уже не помнил...
Про лейтенанта Носова говорили в полку, что он сроднился с машиной. И это были не просто слова. Случилось так, что на его самолете на выполнение боевого задания полетел другой летчик. Полетел и не вернулся. Носов остался без машины. Вернувшись из санчасти, он тяжело переживал свой вынужденный отдых. Чувствовал себя неприкаянным. Не мог ни на каком деле сосредоточиться. Даже упрекал механика: зачем торопился, вводил машину в строй без него? Тянуть надо было. Не спешить до его выписки из санчасти... По нескольку раз в день подходил к батальонному комиссару Калугину и растерянно спрашивал: - Что же я теперь делать буду?
Машину Носову дали. Как он возликовал! Ходил вокруг нее, проверял каждую заклепку на фюзеляже. Помогал Петру Максимцу смазать и отрегулировать буквально каждую деталь, каждый прибор и механизм. Быстрее превратить машину в боевую единицу. В надежного друга в бою. Работал и разговаривал с самолетом, как с одушевленным существом.
Вылеты на прикрытие наземных войск, разведку, штурмовка вражеских аэродромов, свободная охота за подвижными целями противника на земле, бомбежка железнодорожных эшелонов... За каждым из этих действий - огненные очереди авиационных пушек и пулеметов. Грохот разрывов зенитных снарядов. Сложное маневрирование над целью. Считанные секунды для упреждения ударов противника. Предостережение ведомых от опрометчивых решений. И горечь при виде сраженного врагом товарища. Здесь важно не дрогнуть. Не дать захлестнуть себя чувству отчаяния. Собраться, превозмочь себя и ответить на удар тройным ударом. Будто бы и не видел последнего автографа погибшего друга - дымного шлейфа, опоясавшего полнеба.
Командир авиационного звена лейтенант Александр Носов знания и навыки, приобретенные в воздушных схватках с врагом, старался передать подчиненным. Учил их боевому мастерству. Добивался того, чтобы каждый летчик его звена превосходил фашистов искусством пилотирования, стрелковой и штурманской подготовкой. Он регулярно разбирал и анализировал недостатки подчиненных, допущенные в том или ином бою с противником.
Носов заметил, что летчик Тихонов чрезмерно увлекался преследованием железнодорожных эшелонов. Предупреждал его, чтобы он не отрывался от группы. А уж если оторвался, давал бы о себе знать. Но Тихонов не отвечал и на вызовы Носова. Дважды все обошлось благополучно. В третий могло и не обойтись. Желание уничтожить фашистов понятно, но его надо осуществлять, не нарушая дисциплины полета.
После боя Носов задумался. Как же так? В кабине есть радио, а многие им не пользуются? В бою, когда трудно уследить друг за другом, только радио может выручить. А на него не обращают внимания. Будто его и нет. Зачем же тогда его установили на самолетах? Не для украшения же кабины?
Носов добился того, что все летчики его звена отлично научились применять радио в бою. Скольким это спасло жизнь!
Ординарный, казалось бы, случай. Но в нем еще раз проявился творческий характер Носова. Он умел заглянуть в завтрашний день. Использовать для дела все, что находилось в круге его командирского внимания. Новичков Носов охотно брал под свою опеку. Познакомившись, говорил:
- На фронте в авиации существует пять "нельзя". Нельзя в бою отрываться от группы. Нельзя стрелять с большой дистанции. Нельзя быть слепым. Нельзя быть глухим. Нельзя действовать поспешно. Остальное познаешь в полетах.
На 69-м боевом вылете Александр Носов был тяжело ранен. Надолго выбыл из строя. Произошло это 13 февраля 1942 года...
13 февраля 1942 года Александр Носов торопливо шел на стоянку самолетов. То и дело посматривал на циферблат часов. Отсчитывал минуты. Пристально всматривался в хмурое зимнее небо. Со стороны темневшего на горизонте леса с минуты на минуту должна была показаться пара "илов" Петра Марютина. Как только она приземлялась, в небо поднимался Носов. Его ведомым шел Георгий Балабанов.
Штурмовики базировались на аэродроме в Винах. Погода не радовала Носова. Низкая облачность. Заряды снега. Колючий ветер. Все мешало полетам. И все же они продолжались.
В этот февральский вьюжный день Носов проложил маршрут к населенным пунктам Жилино и Гарижа. В Жилине сосредоточились лыжные батальоны противника. В Гариже находились полевые склады. По этим целям Носову и Балабанову предстояло ударить.
Приземлилась пара "илов" Марютина. Взлетела пара "илов" Носова. Пошла на небольшой высоте. К земле прижимала облачность. На фоне белой скатерти полей хорошо просматривались только леса. Обо всем остальном, что находилось на земле по ходу маршрута и было покрыто снегом, летчикам приходилось догадываться...
В небе - облака. На земле - поземка. Она легко срывала не успевший еще затвердеть верхний слой снега. Безостановочно гнала его впереди пролетающих самолетов. Носову не верилось, что совсем недавно здесь зеленели луга, бежала, играя в берегах, говорливая речка Пола.
На отдельных участках маршрута Балабанов не выдерживал установленной дистанции полета. Носов хотел его предупредить, да решил все же не нарушать режима радиомолчания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37