Отсюда показная бравада и как результат - поломки самолетов на посадке. В общем-то, таких курсантов в авиа-Школе было немного. Коршунов метко окрестил их сачками.
- Плохо тем живется, - любил он приговаривать, - кто к труду не рвется.
Лейтенант Коршунов не позволял фамильярности в общении с подчиненными. Но серьезность тона не переходила в натянутость и сухость. Командирская забота не перерастала в мелочную опеку. Справедливая оценка достоинства и недостатков каждого курсанта снискала Коршунову славу человека справедливого и неподкупного. Таковым он и был на самом деле.
В пареньке из московской рабочей семьи летчик-инструктор увидел прежде всего неутомимого труженика, готового и дневать и ночевать на стоянке самолетов. Таких курсантов Коршунов поддерживал. Посвящал им все свое свободное и несвободное время. Возвращал, как говорится, то, что приобрел сам и позаимствовал у других.
Курсант Носов не ждал от техника приглашения к работе на самолете. Оказавшись на стоянке, он часами ковырялся в моторе, не вылезал из кабины. Ползал на животе под фюзеляжем. Вот где пригодились Александру навыки заводского токаря! Профилактический осмотр машины он выполнял не хуже опытного авиационного механика.
- Зачем это тебе нужно? - насмешливо спрашивали Носова некоторые курсанты. - Ты же не техник, а летчик?
- Пригодится, - скромно отвечал Александр.
Он хорошо знал, что от добрых рук ничего не уходит. Бей галку и ворону: руку набьешь - сокола убьешь.
Лейтенант Коршунов про себя зачислил пытливого курсанта в категорию творцов. Угадал в нем будущего воздушного бойца.
Курсантская жизнь. Столько лет прошло, а Носов рассказывал о Коршунове, о полетах с ним в зону с такой теплотой и с такими подробностями, будто происходило все это не 40 лет тому назад, а не далее как вчера...
Скоростной бомбардировщик стремительно набирал высоту. Небо было чистым, только где-то на самом краю горизонта виднелись молочные полоски облаков. Носов старался выдержать все режимы полета. Впереди сидел инструктор. Курсант слышал, как он напевал свою любимую песню:
"Мы с тобой случайно в жизни встретились,
Оттого так скоро разошлись..."
Это был вернейший признак того, что курсант отлично выполнял полетное задание, грамотно пилотировал самолет. Если же инструктор молчал, значит, был недоволен. А уж когда стучал по козырьку кабины костяшками пальцев левой руки, значит, вот-вот возьмет управление машиной на себя. В таких случаях курсанту в кабине становилось тесно и жарко...
- Носов, как слышишь? - раздался в шлемофоне голос инструктора.
- Слышу вас хорошо.
- Приступай к выполнению задания...
Маневренный скоростной бомбардировщик минут двадцать добросовестно "утюжил" воздух в отведенном для него квадрате неба. Он скользил по кругу, падал к земле, стремительно взмывал вверх, повисал на одном моторе, скользил вниз на левом или правом крыле, виражил, пикировал, делал "горки".
Казалось, Коршунова будто и не было в кабине, точно он растворился в ней. Носов выжидал. Когда же курсант сделал очередной боевой разворот, лейтенант неожиданно резко сказал:
- Разве это боевой разворот? Бомбардировщик - это прежде всего твое боевое оружие, а уж потом летательный аппарат. Беру управление самолетом на себя.
Машина со страшной скоростью пошла к земле. В глазах у Носова на какое-то мгновение потемнело. Заложило нос и уши.
Коршунов бросал самолет из стороны в сторону. Казалось, вот-вот захлебнутся моторы, напрочь отвалится стабилизатор, заклинит рули поворота или глубины, расползется по сварным швам фюзеляж, срежутся в одну секунду гайки, заклепки и шплинты...
Носов не узнавал инструктора. Куда улетучились его выдержка и хладнокровие? Уважение к святая святых - самолету? Не он ли изо дня в день, из полета в полет учил его беречь машину? Плавно и координированно ею управлять? Ценить ее наравне с жизнью, а в определенных обстоятельствах дороже?!
Мысли обгоняли одна другую. Они мешали Носову сосредоточиться. Правильно оценить и понять происходящее. Неужели он на самом деле плохо выполнял высший пилотаж? Не учел высоту полета? Не использовал предельные возможности СБ? Попробуй пойми у Коршунова. Не видать ему отличной оценки по технике пилотирования...
- Носов, - раздался голос инструктора, - возьми управление. Следуй на аэродром.
На аэродром так на аэродром. Носов окинул взглядом горизонт. Тяжело вздохнул и взялся за штурвал. Впереди по курсу показалось большое село. Сколько раз пролетал над ним, не обращая внимания на элеватор, приютившийся у подножия холма, заросшего лесом. Не сразу и заметишь. Чем не оборонный объект?
Не раздумывая Носов перевел бомбардировщик в пикирование. Нацелился на элеватор. И машина сразу из летательного аппарата превратилась в боевое оружие. Будь в бомболюках бомбы, и он бы разнес элеватор в щепки...
Из соседствующих с элеватором домов выбегали обеспокоенные люди. Удивленно смотрели в небо на самолет, который разбудил поселок грозным воем и стремительно скрылся за горизонтом.
И снова инструктор не сказал курсанту ни слова. И это его обескуражило. Он же пикировал так, что воздух за кабиной гудел. Раньше за такой пилотаж Коршунов строго взыскивал. "Хоть бы выругал, что ли?" - подумал Носов, заходя на посадку. И вдруг вздрогнул: инструктор тихо запел:
"Мы с тобой случайно в жизни встретились,
Оттого так скоро разошлись..."
Носов недоумевал. После гробового молчания - и вдруг мелодия любимой песни. Поведение инструктора в полете не укладывалось ни в какие ранее известные курсанту рамки.
Носов приземлил бомбардировщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37