Она действительно вовсе не была человеком, а
притягательный облик ее тела, казалось маскировал что-то совершенно
другое. В его, все еще затуманенную, голову закралась непрошенная мысль:
"Будто дерево или цветок пытается стать кроликом или кошкой!"
Теперь он увидел, что комната освещена свечами, толстыми свечами,
горевшими в бра на стенах и испускавшими странный аромат. Кроме кресла в
комнате был маленький стол, на котором стояли деревянные кубки и кувшин, и
та резная кровать, на которой он сидел. И комната эта покачивалась! Как
раз тогда, когда он осознал, где, видимо, находится, покачивание
деревянного пола потрясло его, в его мозг вошла чужая мысль и он понял,
что с ним разговаривает та, кто пленила его.
"Мы находимся на дереве высоко-высоко наверху, как ты и подумал. Я
могу понять, о чем ты думаешь, но не говорить-рассказывать-беседовать в
ответ, разве что с усилием. Мы не говорим так - таким образом в такой
манере."
Ее мысль была болезненно медлительной и, взглянув в ее глаза, зеленые
и раскосые, Иеро понял, что ей действительно физически больно пользоваться
таким образом своим мозгом. Она заставляла себя делать это, несмотря на
боль.
"Так как же мы тогда разговариваем? Кто ты?" - спросил он.
В голове у священника прояснилось и он заметил, что мачете и кинжал у
него не отобрали. Его странные похитители, очевидно, ни в чем его не
ограничивали и по мере того, как он терял страх, в нем пробуждался еще
больший интерес.
Она издала звонкую трель. С ее губ слетела струйка золотых звуков,
таких прелестных, будто крошечные лесные водопадики звякнули каплями по
полированным камням. Ближе всего человеческим языком их можно было
передать как "Вилари" и он мягко произнес "Вилари". Теперь он, по крайней
мере, узнал хоть один источник тех незнакомых ему птичьих песен, которые
он постоянно слышал в последнее время.
В ответ на его попытку женщина покачала головой и пропела снова. Он
еще раз попытался подражать ее голосу, но сдался.
"Вила-ри, - подумал он. - Боюсь, я не смогу правильно произнести твое
имя твоим языком. Тебе придется удовлетвориться моей мысленной речью или
позволить называть тебя Вила-ри."
Они еще глядели друг другу в глаза, когда ему в голову пришла мысль о
Лючаре и его спутниках. Что же он делает, болтает, как идиот, когда его
любимая и друзья лежат отравленными и беспомощными Бог знает как далеко
отсюда! Живы ли они еще?
Холодное выражение сразу же исчезло с лица Вила-ри, ее полные губы
горестно приоткрылись. Полился поток звонких золотых нот, она пыталась ему
что-то сказать. Осознав, что это бесполезно, она умолкла и снова он
почувствовал ее мысль на грани сознания.
"Нет, ты ошибаешься! Мы не обижаем никого из других (непереводимо)
плодов Земли. Взгляни в мой мозг!"
Она приобретала практику и поток мыслей и образов между ними лился
все легче, как когда-то между ним и медведем, хотя он и ощущал постоянно,
что из этих двоих медведь гораздо ближе к нему. Она показала, что лагерь,
где он свалился одурманенный сном, теперь был защищен высокой изгородью из
какого-то колючего кустарника. А вокруг изгороди на равных расстояниях
стояли молчаливые белые фигуры, так походившие на Вила-ри, что стало ясно
- это и есть ее народ. Он мельком заметил, что там были только женщины и
подумал: "Бог им в помощь, если моряки вдруг проснуться!" Лючара, медведь
и Брат Альдо лежали чуть в стороне, на большой груде листьев, и даже
огромный лорс спал в углу колючей ограды и выглядел так, будто его только
что прирезали, разве что крутые бока его вздымались и опадали.
"Ты нужен нам, моему народу и мне", - подумала Вила-ри, когда он
удостоверился, что его отряд мирно спит. Она придвинула свое кресло ближе,
ее огромные бездонно-зеленые глаза с золотыми зрачками приблизились к
нему. До Иеро донесся слабый приятный аромат (цветов? коры? меда?), ее
чуждость стала исчезать и она сделалась просто беззащитной и желанной.
"Что вам нужно от меня?"
Его мысль определенно была грубой, но он старался разрушить
колоссальное обаяние ее близости.
Она рассматривала его какое-то мгновение, затем изящным движением
встала и, покачивая крутыми бедрами, прошла в дальний конец комнаты.
"Пойдем... я покажу тебе."
Она откинула высокие деревянные ставни и комнату залил яркий
солнечный свет. Вила-ри поманила белой рукой и он подошел, стараясь скрыть
восхищение открывшейся перед ним картиной.
Они были на верхушке одного из самых высоких деревьев в лесу. Под
ними многие мили простирался зеленый полог из листьев и ветвей и некоторые
ветки были так огромны, как нормальные деревья. Та комната, в которой они
стояли, отчасти выдавалась из такой ветки, отчасти заходила внутрь ее.
Каким образом она была построена, Иеро понятия не имел, но было похоже,
что комната была прямо выращена на живом дереве и Вила-ри дала понять, что
дереву это ничуть не повредило. Но его привели сюда не для того, чтобы он
любовался крышей леса, залитой солнечным светом. Вила-ри протянула руку.
Иеро взглянул на восток и увидел ее врага.
Далеко-далеко на востоке, сливаясь с горизонтом, лежала бесплодная
пустыня, покрытая только песком и камнем. Остроконечные иззубренные скалы
поблескивали на утреннем солнце. Но ближе, между пустыней и лесом, не
принадлежащее ни тому, ни другому, отвергнутое и тем, и другим, лежало
что-то еще.
Обширное уродливое пятно, мешанина расцветок, составленная из
розово-лиловых, тускло-оранжевых, маслянисто-коричневых, болезненно-желтых
пятен, как чудовищная язва, вгрызалось в зеленый край мира деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132