Он чувствовал, что С'дуна
знает об этом, но сам в нападении не участвует. Силы, затаившиеся на
острове, знали о Иеро и их нападение было результатом долгих
приготовлений. Атака эта была не только атакой, но и тестом и, странным
образом, приветствием. Он понимал, что подвергается чудовищному и все
возрастающему давлению. Его собирались уничтожить, если это возможно, и, в
то же время, ему позволяли, если он сможет, защищать себя. В самой природе
натиска чувствовался какой-то элемент сомнения. Нечисть, правившая
Мануном, еще не знала, с кем или с чем имеет дело. Его могли убить, когда
он был без сознания. Но адепты Нечисти были в достаточной степени напуганы
и решили поэкспериментировать с ним. К тому же они, очевидно, думали, что
его можно будет каким-то образом заставить присоединиться к ним!
Ему помогли сойти, вернее вытолкнули на причал и, следуя за людьми, с
ревуном позади, он подошел по гладкой каменной дорожке к воротам замка
Нечисти.
Это последнее физическое усилие, хотя и не особо напряженное, чуть не
лишило его последних сил. Он не мог знать, как долго пролежал без
сознания, но чудовищно устал и хотел есть и пить. Однако, он не ожидал
подобной любезности от врагов, особенно что касалось отдыха. Преимущества,
которые получают, допрашивая ослабленного, полуистощенного пленника,
очевидны. Но и сам процесс удержания мысленного блока против ментального
нападения быстро истощал его психическую энергию и Иеро слабел в
геометрической прогрессии. На полпути к пологим ступеням лестницы он упал,
а когда огромная лапа Чи-Чауна поставила его на ноги, упал снова. Он не
делал попыток встать, сосредоточившись лишь на том, чтобы держать
мысленный барьер, в то же время поставив нервный блок против любых
физических ощущений. Пока он лежал, ревун бил его, но священник ничего не
ощущал.
С'дуна задумчиво посмотрел на него.
- Погоди, - сказал он, подняв мертвенно-белую руку, останавливая
разошедшегося лемута. - Подними его. Что толку для нас, если он тут и
помрет. Он быстро истощает себя, а нам еще предстоит долгая и приятная
беседа, если не более того. Неси его осторожно, Чи-Чаун, будто несешь
своего грязного щенка, ясно?
Иеро должен признать, что колдуну подчинялись беспрекословно. Две
огромные волосатые руки мягко подняли его и, хотя вонь от монстра была
невыносимой, он сумел заблокировать себя и от этого. Таким образом его
несли в замок Мануна. Мало кто из вошедших в это злодейское место покидал
его, а среди тех, кто противостоял черным намерениям Нечисти, таковых не
было вовсе.
Когда его внесли во внутренний двор крепости, ментальное давление
ослабло. Иеро почувствовал, что С'дуна каким-то образом подал знак, что
пленник очень истощен и лучше всего дать ему немного отдохнуть. Что бы ни
было тому причиной, но давление и прощупывание прекратилось и, хотя он и
продолжал удерживать силовой щит, священнику удалось оглядеться.
Крепость была не особенно большой. Она занимала площадь что-то около
двухсот квадратных ярдов. К углам стен вели ступени, а сами стены были
достаточно широкими, чтобы по ним можно было ходить. По ним и ходило
несколько фигур в плащах с капюшонами, тех самых, которых он видел с
лодки. Вооруженных людей там не было, да и вообще не было видно никакого
оружия, кроме мясницкого ножа в лапе Чи-Чауна.
Возвышающаяся перед ними квадратная башня была невысокой, этажа в
три, и в ней было мало окон. Да и те, что были - узкие щели, расположенные
в беспорядке. Крыша была плоской, так что строение напоминало огромный
плоский серый куб. Сам его вид каким-то образом наносил оскорбление любым
человеческим чувствам. Мостовая, по которой они шли, была выложена такими
же каменными плитами, что и стены и сам форт. Все, как казалось
священнику, было сделано с одной целью, с сухой и злобной действенностью,
отказывающей в праве на существование красоте, вкусу и даже самой жизни.
Глубоко-глубоко внутри его, в самой сердцевине сущности, пробежала дрожь,
но никто не заметил и не понял его состояния. К тому же, его любопытство,
даже здесь, не было полностью сломлено. Никто так глубоко не проникал в
повседневную жизнь врага, как сейчас он. Он должен, несмотря ни на что,
помечать все.
Они вошли в узкую дверь и молча пошли по скудно освещенному каменному
коридору. Единственный флюоресцирующий светильник испускал тускло-голубой
свет. Иеро посмотрел поверх волосатого плеча своего носильщика и увидел,
как исчез серый дневной свет в дверном проеме, когда они завернули за
угол.
В конце концов, после многих сбивающих с толку поворотов, коридор
пошел вниз. Тут же раздался голос С'дуны, отразившийся гулким эхом.
- Истинный Манун лежит внизу, поп. Мы, члены Великого Братства,
считаем глубины целебными, защищающими от царящего наверху глупого шума.
Только во чреве земли есть та полная тишина, которой мы жаждем, та
полнейшая тишина, которая способствует росту чистой мысли. - Его слова
затухающим эхом пробежали по каменному коридору. - Мысли... мысли... ли...
ли...
Когда воцарилась тишина, если не считать шлепанья трех пар ног он
мягко добавил.
- И не только мы любим глубины. Мертвые тоже. Их здесь много.
А эхо вздохнуло:
- Много... много... ого... ого...
Наконец, те двое, что шли впереди, остановились.
Маленькая металлическая дверь была открыта, огромный лемут наклонился
и вошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132