Но они были живы и здоровы, они
покрыли уже достаточно большое расстояние, что само по себе поднимало
настроение.
- Я не хочу путешествовать днем, особенно здесь, - сказал Иеро вслух.
- Смотри, вот там, какое-то наклонное место. Можно провести весь день там,
по крайней мере, мы будем отчасти укрыты.
День разгорался и стало ясно, что они находятся в одном из
многочисленных скверов, как их раньше называл Иеро. С трех сторон ввысь
уходили громоздкие и прогнившие каменные строения, испещренные
бесчисленными окнами, древними вмятинами и трещинами, черными отверстиями,
ведущими в никуда. Здания были увиты лианами.
Однако, четвертая сторона рождала большие надежды. Какое-то огромное
здание, очевидно, рухнуло под грузом несчетного числа лет и не так уж
давно. В результате образовалась груда камней, то тут, то там торчащая
холмами из спокойной лагуны. В одном месте рос довольно густой кустарник,
вероятно, остатки первоначального строения, а в остальных - только голые
камни.
Вскоре плот уже лежал в неглубокой бухточке этого холма-островка. Он
был покрыт листьями и на первый взгляд казался грудой бревен, сбившихся в
одну кучу. Путешественники, двух - и четвероногие, лежали под кустами,
прижимаясь друг к другу, покрываясь потом и напряженно ожидая, когда
солнце поднимется еще выше и их страдания еще усилятся.
"Горм... что за штуковина испугала тебя тогда? - послал мысль Иеро. -
Я имею в виду то мыслеизлучение, которое ты уловил, когда мы отправлялись
в путь?"
"Что-то новенькое, - откликнулся медведь, пытаясь спрятать свой
чувствительный нос от тучи москитов. - Что бы это ни было, оно было только
одно: злобный разум, быстрый, полный ненависти ко всему миру. Но не
человек и не животное, каких я знаю. Быть может... - Пауза, медведь
задумался. - Быть может, слегка похоже на лягушку, но разумное!"
Пока остальные переваривали услышанное, он добавил:
"Оно убралось. Возможно, почувствовало другую добычу."
С этим последним сообщением он полностью укрыл свой нос лапами и
уснул. Плотный черный мех спасал большую часть его тела от укусов и он,
видимо, обладал способностью спать где угодно и в любое время.
- Мы должны постоянно нести вахту, - сказал священник девушке. -
Попытайся уснуть, а я пока посторожу. - Он стер пот с лица грязной рукой и
ухитрился засорить глаз. Он стал тереть его еще сильнее, но Лючара достала
откуда-то влажную и относительно чистую тряпочку. Она вытерла глаз Иеро
попутно его прочистив.
- Ну, вот, - сказала она довольным тоном. - Держи теперь свои грязные
пальцы подальше от глаз. Как ты думаешь, что почувствовал Горм, Иеро?
Может, ему померещилось? Эта местность у кого угодно вызовет кошмары, даже
у медведя. - Она задумчиво оглядела раскинувшийся перед ними ландшафт.
Даже теперь, когда солнце стояло уже высоко, молчаливые громадины прошлого
выглядели уныло. Зеленые подушки водорослей, лианы, карабкавшиеся по
изъеденным временем стенам зданий, деревья и кустарники на крышах - все
подчеркивало полнейшее запустение.
- Ему не померещилось, - сказал священник. Он старался не обращать
внимание на грязное, но, тем не менее, очаровательное личико, которое было
так близко, и попытался сосредоточиться на своих мыслях.
- Здесь что-то есть и, может быть, много чего. Я не могу ничего
нащупать в ментальных каналах, но чувствую, как вокруг носятся мысли,
понимаешь? Может, несколько разных видов излучений. Нам нужно быть
осторожными, очень осторожными. - "И везучими, очень везучими", - добавил
он про себя.
Солнце перевалило через зенит и медленно клонилось к закату. Лючара,
как и лорс с медведем, наконец уснула. Если не считать звона насекомых, ни
на мгновение не прекращавших мириадами нападать на них, не было слышно ни
звука. В полуразвалившихся башнях не было птиц, не появлялись они и в
чистом голубом небе. Прослушивая все известные ему мысленные каналы,
священник не смог уловить ни одной связной мысли. И все же ему казалось,
что кто-то неосязаемо и тайно, украдкой, следит за ними. Он нутром
чувствовал какую-то скрытую, подспудную деятельность, но не мог ни засечь,
ни опознать ее.
Только они снова снесли свои пожитки на плот и туда же взгромоздился
лорс, как все замерли на месте. Хотя и наступили сумерки, но окружающие
здания были ясно видны и нигде не было заметно никакого движения.
Лягушачий концерт едва начался.
Далеко с востока, оттуда, куда они собирались плыть, донесся тот
самый странный вопль, который они слышали прошлым вечером. Лягушки
умолкли.
"Аоу, аоу, ааооуу", послышался скорбный стон. Он прозвучал трижды,
затем вновь наступила тишина, если не считать жужжания насекомых.
Постепенно в хор вступили и лягушки, а двое животных и двое их
товарищей-людей замерли в сгущающейся темноте, углубившись в свои мысли.
- Ах, как я ненавижу это место! - взорвалась Лючара. - Оно совсем не
похоже на весь остальной мир. Это мертвая, влажная и ужасная пустошь,
населенная стонущими призраками! Город Мертвых! - Она разрыдалась,
уткнувшись в ладони. Девушка больше уже не могла сдерживаться.
Иеро подошел к ней, обнял и похлопал по спине. Наконец она подняла к
нему заплаканное лицо. В ее огромных глазах плавал невысказанный вопрос,
на который не было нужды отвечать. Он наклонился и впервые почувствовал
горькую сладость ее губ. Но сильные юные руки взлетели и сомкнулись на шее
священника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132