Если к полуночи он оказался значительно дальше от поля Ватерлоо, чем Блюхер, это была вина Наполеона, который обрек его на это столь запоздалое преследование прусской армии.
Пообедав, Наполеон проспал два или три часа. В час ночи он поднялся и пошел посмотреть на окрестности вместе с генералом Бертраном. Ночь выдалась на редкость темная, и хотя несколько часов назад гроза стихла, отдельные вспышки молний полностью освещали местность и дождь все не стихал. Дойдя по брюссельской дороге до Бель-Альянса, они смогли увидеть оттуда бивачные огни противника - как указание на то, что Веллингтон расположился здесь на ночь и намерен дать сражение. Наполеон выразил в связи с этим свое величайшее удовлетворение, поскольку больше всего он боялся, что Веллингтон ускользнет от него под покровом ночной темноты. Он был совершенно уверен в победе. Будучи далек от понимания того, что его противник был командующим от Бога, он еще недавно отзывался о нем как о "самонадеянном, недалеком человеке, будто специально созданном для великих катастроф", и полагал, что ему не составит особого труда убрать англичан с поля.
Веллингтон, несмотря на питаемое им высочайшее уважение к способностям Наполеона, был также, в разумных пределах, уверен в успехе, хотя и признавал достоинства расположенной супротив его армии. "Все еще может пойти хорошо", - говорится в одном из писем, написанных им незадолго до рассвета. А герцогу Беррийскому он написал: "Я надеюсь и, более того, имею причины надеяться, что все пройдет хорошо". Тем не менее, пока Наполеон не сделал ни единого приготовления на случай поражения, герцог готовился к худшему и убедил герцога Беррийского проследить за тем, чтобы Людовик XVIII переехал из Гента в Антверпен, если ему станет наверняка известно, что французы заняли Брюссель. Остается еще возможность, думал он, что Наполеон набросится на его правый фланг и попытается пробиться к Брюсселю через Халь. Будучи убежден в том, что такой маневр предоставляет Наполеону наилучшие шансы на успех, он продумал вариант отправки принца Оранского через Монс к брюссельской дороге.
Веллингтон переписывался с Блюхером на протяжении всей ночи, они обменивались сообщениями относительно продвижения прусской армии. Гнейзенау, будучи человеком подозрительным, к тому же лично недолюбливавшим Веллингтона, не был исполнен энтузиазма насчет помощи англичанам. Накануне его привела в бешенство неспособность Веллингтона присоединиться к битве при Линьи, и он не желал делать скидок на обстоятельства. "Англичан заботят только их собственные интересы, - говорил он. - Если их завтра разобьют, прусская армия окажется в большой опасности".
Блюхер прервал его излияния, заметив: "Именно для того, чтобы их не разбили, мы и должны прийти к ним на помощь".
Майор Гробен, оставленный в тылу для наблюдения за войсками Груши, сообщил, что французы еще не вышли из Жанблу. Он полагал, что Груши можно помешать перейти реку посредством одного корпуса; очень важно, говорил он, послать как можно больше сил в Мон-Сен-Жан. Гнейзенау еще не успел одобрить эту идею, но Блюхер уже разослал приказ о том, что его армия пойдет двумя колоннами на помощь герцогу Веллингтону. 3-й корпус задумано было оставить для защиты Вавра от Груши, но если атаки на город не будет, он в свою очередь отправится к Мон-Сен-Жану, оставив на месте лишь несколько батальонов. Блюхер, со свойственным ему мужеством и силой воли, на следующий день был твердо намерен сесть на лошадь и вести своих солдат к победе, хоть не бывал в своей походной кровати со дня своего падения с лошади 16-го числа. Рано утром 18-го Гнейзенау послал офицера осмотреть английские и французские позиции в Мон-Сен-Жане. Таким образом, английская и прусская армии действовали в тесном сотрудничестве друг с другом, пока Наполеон упорно продолжал верить, что пруссаки выбыли из игры.
Вернувшись с осмотра линии фронта, Наполеон занялся делами, ожидавшими его внимания. Адъютант принес ему письмо Груши из Жанблу, прибывшее около 2 часов утра, и сообщил, что гонец ждет ответа. Однако никакого немедленного ответа дано не было. К нему приходили побеседовать шпионы, бельгийские дезертиры и его собственные штабные офицеры, добавляя к имеющимся сведениям небольшие детали, подтверждавшие его собственное мнение, что Веллингтон намерен драться. Полный удовлетворения и уверенности, Наполеон не счел нужным ответить Груши.
В тот момент было бы очень своевременно проанализировать сведения, полученные от Груши и, несколькими часами ранее, от генерала Мийо. На основании этих сообщений он вполне мог бы заключить, что Блюхер посылает, по крайней мере, часть своей армии в помощь Веллингтону, и тогда он еще мог приказать Груши вернуться к основным силам. Однако он не предпринял никаких действий, и гонец Груши, после настойчивых попыток получить ответ, был в конце концов отослан прочь с пустыми руками.
Груши не сообщили даже о том, что английская армия заняла позиции напротив французской.
Между тремя и четырьмя часами утра Бюлов направился к полю Ватерлоо из Дьон-ле-Мона, находившегося в трех милях к востоку от Вавра. Продвижение было чрезвычайно медленным. На протяжении всей этой темной и трудной ночи Груши боролся за то, чтобы разобраться в ситуации. В 6 утра он написал Наполеону следующее: "Сир,
все рапорты и собранные сведения подтверждают, что противник отступает к Брюсселю, чтобы там сконцентрироваться или дать сражение после объединения с Веллингтоном. 1-й и 2-й корпуса армии Блюхера, по-видимому, идут - соответственно - к Корбе и Шомону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86