Скелет - с крестьянской косой, с литовкой Степана Даниловича!
Кого еще там? Василия Севостьяновича, значит. Да-да, Шимбуев сказал. Огневиков вон сколько... Может, еще кого? За то время, что Алеха добирался?
- Кабель как? Часто рвать будет?- спросил Пятницкий.
- Не должно, мы его, где можно, в межу перетащили. У позиций Липцев проверять будет. Капитан Сальников за эту связь... Такой разгон дает. Всех на ноги поставил.
- Рацию бы прислал...
- Рацию... До меня двое уходили. Лежат, как и Данилыч. Все из штабной. Мы вот с ним,- кивнул он на широколицего с плоским носом солдата,- не знаю как... Все межой да межой. Крюку дать пришлось... Зато надежнее.
Пятницкий слушал уже вполуха. Пристрелялся, пора и на поражение... Хорошо, где надо, торкаются и рвутся пристрелочные.
Забыв, какая тут предусмотрена наставлением команда и не теряясь от этого, более того, возбуждаясь, уверенный, что на огневых позициях поймут его, разберутся и не осудят, Пятницкий скомандовал на Припять:
- Засеките время! Десятиминутный обстрел! Беглым!
Роман не мог ошибиться. Там, на том конце провода, у трубки был капитан Сальников. Не удивляясь партизанской команде Пятницкого, Сальников серьезно и четко повторил каждое его слово. Только после, когда выкрикнул вслед за Пятницким бесновато вздымающее слово "Огонь!", быстро спросил:
- Атакуете?
- Да.
- Мурашов жив? С ним нет связи Передай, пусть дальше рощи не зарывается. Закрепляйтесь в роще и держитесь там. Подошли свежие силы. Понял?
- Понял, товарищ капитан!
- Работай, композитор!
Непонятно, почему - композитор, да и вникать не стал. В такие минуты мало ли что с языка...
Работа уже шла. Оттуда, где еще не убранные лежали возле станин и ровиков тела Василия Севостьяновича, Решетникова, Таипова и, быть может, еще кого-то, дивизион с бешеной силой кидал на двухкилометровую дальность снаряды, и они люто, зло терзали землю, деревья и все, что там было.
Содрогнув землю, рванули два стокилограммовых снаряда. Наверное, тот бээмовец по такому случаю еще парочку выпросил. Черным, тягучим шлейфом пополз дым от правой оконечности рощи. Значит, какому-то "фердинанду" в самый раз угодило. Второго бы накрыть.
Артиллерийский огонь противника, казалось, удвоился, и обещанные свежие силы не смогли выйти на рубеж майора Мурашова, роты которого преодолели изрытвленное снарядами четырехсотметровое пространство и просочились в рощу, где не было не только живых, но и мертвых немцев.
Продравшись через лесной бурелом, Пятницкий выбрался на другую окраину рощи и неподалеку от насмерть изувеченного штурмового орудия (вот и второй "фердинанд"!) разыскал командира батальона.
Сразу за лиственным колком (кажется, грабы, березы да худосочный осинник, теперь изломанные в прах) начиналась низина, скупо запорошенная снегом и изрябленная бесчисленными воронками, исполосованная колесами, истоптанная сапогами. Слегка прогнутое поле в километре от рощи утыкалось в постройки, кирпичные стены которых с удушающим хладнокровием сообщали, что тут Иванам рассчитывать на что-то сносное в ближайшее время нет никаких оснований. Пустынная залежь, давно не тревоженная лемехом, правой оконечностью обрывалась у дорожных посадок, левым крылом уходила к приречной пойме, где Алле делала крутой заворот на запад
Мурашов был мрачен, его картинные усики потеряли франтоватость, затерялись в темной небритости многодумного, осунувшегося лица. От двухсот человек, начавших штурм берегового кряжа, осталась едва треть, офицеров раз-два и обчелся, из ротных один младший лейтенант Пахомов. Успокаивало наличие трех легких минометов, ДШК, двух станковых и четырех ручных пулеметов. Силища для стольких штыков! Успокаивало, да не совсем Боеприпасы были на исходе, а мин - семь-восемь на "самовар". Кипяточком фрица не ошпаришь, так, самим морально погреться. Вся надежда на лейтенанта из артполка. Только бы связь не изрубили. О своей нечего думать. Рация побывала в полынье, а проводная натянута лишь между ротами. Вот артиллерийскую ниточку надо пуще жизни беречь. До темноты немного осталось, а там... Помыться с вехоточкой, отоспаться. Мужичков бы с автоматами сотенки полторы... Ладно, не надо жадничать - сотенку...
Мурашов с Пятницким стояли в отростке траншеи, где, по всей видимости, находилось у немцев боевое охранение.
- Дельно ты их сработал,- кивнул Мурашов в сторону самоходки. От нее разило железной и керосиновой гарью.- Разделали бы они нас, как бог черепаху.
Роман успел пристрелять по поселку первые орудия всех батарей, и его настроение, не в пример майору, было приподнятым. Мурашов отыскал в кармане сухарь черепичной крепости, разломил, подал Пятницкому.
- За "фердинанда", что ли?- улыбнулся Пятницкий.
- За это,- майор очертил полукружие,- с генерала потребуем. Сухарями не отделается. Кстати, ты, лейтенант, в сих делах не скромничай, особенно когда дело солдат касается. На всех пиши, кто не трус, на мертвых тоже. Сверху рядовых мужичков плохо видно, начальство может и не почухаться.
- Товарищ майор,- осмелился подойти не отлучавшийся далеко от Пятницкого Шимбуев.
Мурашов с треском кусанул сухарь.
- Чего тебе?
- Разрешите к лейтенанту обратиться.
Мурашов хмыкнул: нашел где строевую выучку показывать.
- Обращайся.
Шимбуев. приставил ППШ к стенке окопа, проворно скинул тощий вещмешок.
- У меня тут банка тушенки, дядька Тимофей успел сунуть, печенье офицерское. Пошама... Покушать бы вам
- Ординарец, чтоли?- поглядел Мурашов на Пятницкого.
- Не положено взводному. Разведчик. Валяй, Алеха, в землянку, сваргань. Не возражаете, товарищ майор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69