Я посмеялся над глупой выдумкой фашистских пропагандистов и быстро забыл об этом. Но вскоре мне позвонил А. А. Жданов.
- Иван Иванович, слышали фашистские басни о вашем самоубийстве? - спросил он и шутливо добавил: - Значит, долго будете жить.
А на следующий день меня срочно вызвали к аппарату ВЧ. Услышав в трубке голос жены, которая в то время находилась в Свердловской области, я вначале даже обеспокоился:
- Что случилось? Почему ты звонишь?
- Ничего не случилось, - ответила жена. - Мне вчера передали из райкома партии, чтобы я приехала в Свердловск для телефонного разговора с Москвой. Я приехала. А вызвали меня, оказывается, чтобы дать возможность поговорить с тобой.
По-видимому, кто-то из штаба Ленинградского фронта решил, что надо успокоить мою жену, которая могла узнать о вымыслах гитлеровцев. Кто из товарищей проявил такую заботу и чуткость, я не знал, но был искренне благодарен ему.
В последних числах ноября я выехал в штаб Ленинградского фронта для уточнения задач, которые предстояло решить 54-й армии в уже начавшемся контрнаступлении наших войск под Тихвином.
Ехать пришлось по ледовой трассе, проложенной через Ладожское озеро. Эта "Дорога жизни", как ее называли ленинградцы, вступила в строй 22 ноября.
Лед был еще хрупким и местами совсем тонким, но все же через озеро тянулись колонны автомашин с продовольствием для осажденного города. Автомобили шли с неполной нагрузкой, чтобы уменьшить опасность разрушения льда. С этой же целью к грузовикам прикрепляли сани, на которые укладывали часть грузов.
Мы ехали по необозримой белой равнине. Кругом были только снег и лед. И по этой равнине, растянувшись почти до самого горизонта, бесконечной линией темных точек двигались автомашины. По обеим сторонам пути чернели вехи. Регулировщики, одетые в белые маскировочные халаты поверх полушубков, стояли на пронизывающем до костей ветру и флажками указывали дорогу.
То здесь, то там виднелись поднятые к небу стволы зенитных орудий. Сами пушки, укрытые снежными кирпичами, были почти незаметны. Противник совершал частые налеты на Дорогу жизни. Об этом свидетельствовали разбитые автомашины и многочисленные воронки, затянутые тонким льдом.
Тяжел и опасен был труд ладожских шоферов. Но они понимали огромное значение своей нелегкой работы. Ледовая дорога являлась единственной коммуникацией, связывающей Ленинград со страной, и ее роль была исключительно велика.
Я не буду подробно рассказывать о Дороге жизни. Об этом с достаточной полнотой говорится в книге Дмитрия Васильевича Павлова "Ленинград в блокаде". Как уполномоченный Государственного комитета обороны по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда, Павлов приложил немало труда и энергии, проявил незаурядные административно-организаторские способности, обеспечивая доставку грузов через Ладожское озеро в порт Осиновец и далее по железной дороге в Ленинград. О себе Павлов в книге не упоминает, но работал он много и добросовестно, особенно в дни, когда противник овладел Тихвином и была перерезана железная дорога Тихвин - Волхов - Мга.
По ледовой дороге осуществлялось не только снабжение Ленинграда. По ней из города Ленина шло пополнение в части, сражающиеся под Волховом и Тихвином, поступала боевая техника. В 54-ю армию через Ладожское озеро были направлены две стрелковые дивизии и лыжный полк, которым командовал майор Щеглов (ныне генерал-полковник). Личный состав этих частей отличался высоким боевым духом, но физически люди были чрезвычайно слабы: сказывалось длительное пребывание в ленинградской блокаде. Доходило до того, что во время многокилометрового пешего перехода лыжники оказывались не в состоянии нести свои лыжи, и многие бросали их на льду Ладожского озера. Встречая ленинградцев, мы старались по возможности предоставить им хотя бы кратковременный отдых и хорошо накормить.
По льду озера к нам были переправлены из Ленинграда даже тяжелые танки КВ. Башни с танков снимали и устанавливали на санях, чтобы уменьшить тяжесть многотонных боевых машин. Но все равно под гусеницами танков лед угрожающе трещал. От механиков-водителей требовалась большая смелость. Механик-водитель, которым первым провел KB по льду Ладожского озера, был награжден орденом Красного Знамени. Я сам вручал ему эту высокую награду.
В Ленинград я прибыл вечером. Уже стемнело. Автомашина стремительно неслась по пустынным улицам мимо темных каменных громад многоэтажных домов, мимо скверов и парков, занесенных снегом. Замечательные ленинградские памятники искусств укрылись блокадной одеждой - досками, мешками с песком . На Аничковом мосту не было известных всему миру клодтовских коней.
Прохожие попадались редко. Даже на Невском высились неубранные сугробы. Казалось, что город вымер. Но я знал, что Ленинград живет и борется, что на фабриках и заводах стоят у станков непреклонные, сильные духом люди, трудятся, обогревая свои рабочие места огнем неярких костров, неизвестно когда и где отдыхая. Ленинградский рабочий класс, отбивший город у старого мира в 1917 году, и ныне был полон несокрушимой воли к победе.
За темными шторами квартиры в те дни композитор Дмитрий Шостакович создавал свою симфонию, в которой звучали и мужество, и ненависть к врагу, и великая вера в советского человека. Ленинградские ученые думали над тем, как изготовить мыло без жиров, какие дикие растения можно употреблять в пищу. А престарелый академик Орбели, директор и хранитель Эрмитажа, обходил опустевшие залы, мечтая о том дне, когда снова гостеприимно распахнутся двери этого изумительного дворца искусства и тысячи советских людей смогут опять любоваться бессмертными творениями выдающихся мастеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82