Вот она прервалась. Появилась опять. И вдруг исчезла совсем. Будто ее и не было, и группа летела не над речкой, а над глубоким оврагом.
Какая нужна сила воли, чтобы не растеряться, заставить работать воображение! И Владимир заставил. Мысленно он спустился на землю и не пролетел над рекой, а как бы прошел, внимательно все рассмотрел и все увидел, и прежде всего русло. Оно было широким, но пересохшим, местами заросшим осокой и камышом, местами заболоченным. Увидел и понял, что группу он ведет правильно, что речка эта именно та, которую он искал, и что овраг, который ему так нужен, впереди и скоро появится. А вот, кажется, и он. А может, не он?
- Командир! Стань в левый вираж!..
Владимир смотрит на землю. Судя по времени полета и скорости, овраг должен быть именно тот, который и нужен, но судя по очертаниям - нет, не он. Если не этот, значит, следующий. Ну, что ж, пойдем дальше.
- Командир! Давай напрямую.- И вдруг мысль: не резко ли Бушуев пошел в левый вираж, удержались ли ведомые летчики? Взгляд в правую сторону ведомый на месте. В левую - слева темно, аэронавигационных огней не видно. У Владимира екнуло сердце.
- Дима! Командир! Оторвался левый ведомый... По тому, как дрогнул самолет, можно понять, как воспринял сообщение штурмана летчик.
- Как оторвался?
- Не знаешь, как отрываются? - спросил Владимир и как можно спокойнее пояснил: - Очень просто, отстал при резком развороте.
Люди со слабой волей в такой обстановке могли бы потерять голову. Но Бушуев и Константинов не потеряли. Новая, неожиданно свалившаяся на них трудность, а точнее, беда вызвала новый порыв энергии, решительных действий. Летчик положил машину в вираж, и штурман сразу понял его решение, его намерения - лететь дальше нельзя, надо искать затерявшийся во мраке экипаж, вернее, помочь ему обнаружить машину ведущего.
- Дима, набирай высоту! Я буду пускать ракеты, потом сброшу светящую бомбу.
Только так можно было помочь экипажу: создать как можно больше света, обозначить себя этим светом, видным на десятки километров, привлечь внимание экипажа, который должен быть где-то здесь, и тоже должен стать в вираж, зная, что его будут разыскивать, что без него никуда не уйдут.
Пока летчик набирал высоту, штурман пускал ракеты. Высота пятьсот метров. Непросто, если сидишь вдвоем, достать с пола кабины осветительную бомбу. Мысленно чертыхаясь, Владимир все же достал и бросил ее за борт.
Секунда - и яркий, ослепительный свет прорезал ночную тьму, раздвинул ее, открыл поверхность земли. Затем Владимир взял ракетницу и выстрелил вверх. Выстрелил и посмотрел на освещенный идущий справа самолет. Кто в нем? Увидел, что в самолете сидят не трое, как он ожидал, а только двое, а цифра "8", выведенная на борту самолета, подтверждает, что самолет пилотирует летчик Ряховский.
- Дима! С нами летит не генерал, а полковник...
Летчик не ответил. А что отвечать? Нечего, факт налицо. Мелешкова в строю нет, генерала нет.
Летчик настороженно смотрит вокруг. А может, он здесь, Мелешков, где-то поблизости? Оторвался в момент разворота, а теперь догоняет. А может, и сбит, и это возможно. Ведь были такие случаи. Рыщет в ночи Ме-110, обнаружит наш самолет, подойдет незамеченным - и все, одного залпа достаточно. Четыре ствола у Ме-110. Вот так подошел и здесь. Тем более, что все три самолёта летели с огнями. Выбирай и бей, все как на ладони.. И вдруг.
- Вот он, Дима! Вот он! - кричит Константинов.
О радость! Впереди слева показались два огонька, зеленый и красный, они приближаются. Нашелся! Летчик мигает огнями, чтобы его увидели. Проносится мимо, пошел в разворот, приближается слева сзади. Вот он уже вместе со всеми, в строю. Владимир вздыхает глубоко, облегченно. Но кто в самолете?
- Дима! Подсветить надо, посмотреть. Даю ракету,
- Давай...
Яркая вспышка света выхватила из темноты самолет, его бортовой номер, переднюю и заднюю кабины. В задней сидел один человек. Один, а не двое! Горячая волна радости охватила все существо Владимира: генерал был с ними.
И опять три самолета идут над руслом реки, повторяя ее изгибы...
Но всему приходит конец. Слева появляется балка, примыкающая к речке. Она! Сереет нитка дороги по берегу балки. Она! Все правильно, все как на карте.
- Дима! Пониже пойдем, виднее будет, - говорит Константинов.
Высота сто пятьдесят метров. Степь и балка, и ничего больше. А когда же Мало-Ивановка? Может, ошиблись? Владимир глядит на часы. Все правильно, просто еще рановато, не вышло время. Проходит еще несколько минут - три, а может, четыре, - и во тьме показалось селение. Самолеты идут над ним.
- Командир! Под нами Мало-Ивановка.
- Не может этого быть! Не верю, - кричит Бушуев, а в голосе радость, восторг.
- Гарантирую, Дима.
- А где же костры?
Действительно, где костры? Кострами, в форме треугольника, должны обозначить аэродром, место посадки. Но их почему-то нет.
- Надо набрать высоту и осветить северную окраину Мало-Ивановки, говорит Константинов, - там должна быть посадочная площадка.
Высота семьсот метров. Сброшена САБ. Конус яркого света вырвал из темноты северную окраину пункта, но освещенное место оказалось совершенно непохожим на аэродром. Вся площадь - небольшие овражки, ямы, канавы...
- В чем дело?- кричит Бушуев.- Куда ты завел нас?
Еще не угасли лучи светящей бомбы, а Владимир уже смотрит на карту, сличает ее с местностью. Все совпадает, все сходится. И сам населенный пункт, протянувшийся вдоль балки с севера-запада на юго-восток, и дороги две проселочные и одна грейдерная, подходящие к пункту...
- Уверен, это Мало-Ивановка.
Бомба погасла, упав возле деревни. Карпенко, сосед Константинова по кабине, пускает ракеты, подсвечивает местность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103