Расхаживая по комнате, жестикулируя, он говорил о том, что Центральный Комитет партии принял решение не сдавать Москву ни в коем случае. Обстановка в ЦК деловая, спокойная. Люди работают уверенно. Производится мобилизация всех сил и средств столицы. На фронт отправляются коммунистические батальоны - отличное пополнение для действующих войск. Каждый населенный пункт превращен в крепость...
- Да! - спохватился Алексей Варфоломеевич. - Что же это я все рассказываю! Ну а у вас что?
Выслушав меня, Щелаковский обрадовался еще больше.
- Вы понимаете, Павел Алексеевич, какое дело нам предстоит?! - возбужденно воскликнул он. - Ведь это же пахнет крупной наступательной операцией! Пора, давно пора остановить немцев, отбросить их от Москвы... Только ведь, Павел Алексеевич, сил у гитлеровцев много еще. Трудно будет справиться с ними.
Алексей Варфоломеевич размечтался вслух, говорил о том, как погоним мы на запад противника. В глубине души я тоже надеялся, что наша операция послужит началом общего контрнаступления. Но старался думать о более близком и конкретном: о том, как лучше подготовиться и выполнить наш план.
- Слушайте, Павел Алексеевич! Знаете что? Поедем домой, в корпус! - предложил вдруг Щелаковский. - Ну что мы сидим тут вдвоем? К людям надо.
- Ничего, до утра потерпим, - улыбнулся я. - Все равно люди спят сейчас, не станешь же их среди ночи будить. Давайте и мы отдохнем, а утром возьмемся за дело со свежими силами.
- Ну давайте, - неохотно согласился комиссар. Мы погасили свет, но долго не могли уснуть. Я думал о том, чем нужно заняться завтра в первую очередь. Щелаковский ворочался на кровати, несколько раз вставал и, бесшумно ступая по мягкому ковру, ходил по комнате из угла в угол.
В штабе корпуса - горячая пора. Люди, предчувствуя наступление, работают весело, с огоньком.
У нас со Щелаковским правило: если мне нужно вызвать в штаб командира части, вызываю заодно и комиссара. И мы с Алексеем Варфоломеевичем ставим задачу обоим. Я - боевую, Щелаковский - по партийно-политической работе.
Вот и сегодня. Собрались командиры и комиссары. Я познакомил их с планом операции, поставил задачу каждому командиру. Потом Щелаковский объяснил, каково политическое значение предстоящего контрудара, как мобилизовать людей, поднять - дух бойцов. Это должны знать и политработники, и строевые командиры.
Алексей Варфоломеевич не отличался ораторскими способностями. Не мог он произносить красивых речей, не любил громких фраз. Говорил коротко, негромко, но умел затронуть в душе человека самые глубокие струнки, умел найти главное, разъяснить, растолковать суть дела.
В соседней комнате склонились над картой полковник Грецов и майор Вашурин. Они разрабатывали оперативные документы, уточняли задачи соединений, подготавливали боевой приказ.
Меня ожидал начальник тыла корпуса полковник Сакунов. Он только что прибыл из Нового Оскола с последним эшелоном и привез хорошую новость: удалось забрать почти все машины, застрявшие у Корочи. И еще одна новость: из Москвы привезли автоматы, даже не полторы тысячи, как было обещано, а две. Плохо только обстояло дело с ковкой лошадей. Работникам тыла нигде не удалось достать подков, даже в Москве.
У всех много забот. Лишь наши разведчики бездействуют. Производить разведку нам запретили. Мы - на «иждивении» у разведывательного отдела штаба фронта. Кононенко ходит недовольный. Но ничего не поделаешь.
Мне было совершенно необходимо познакомиться с дивизиями и бригадами, которые придавались корпусу. Я отправился в 415-ю стрелковую, которая в это время продвигалась к линии фронта. Наблюдая части на марше, заметил, что люди еще не втянуты в поход, многие отстают, колонны растянулись, не чувствуется управления подразделениями. Истощенные лошади с трудом тянут орудия и повозки.
Поговорил с бойцами и командирами. Настроение у всех хорошее. Народ крепкий, много сибиряков. Дивизия сформирована недавно, укомплектована полностью, но ей не хватает организованности, сколоченности и, конечно, боевого опыта. Многие командиры еще не научились ориентироваться на местности. А учиться уже нет времени. Через день людям предстоит принять боевое крещение.
Лучшее впечатление произвела 112-я танковая дивизия. Она тоже была создана недавно, в сентябре, тоже еще не участвовала в крупных боях. Но подразделения ее оказались более сколоченными. Плохо только, что вооружена устаревшими танками Т-26, Т-60 и БТ. Броню их снаряды пробивают сравнительно легко.
Тревожило положение с 145-й и 31-й танковыми бригадами. Они были только что сформированы и отправились на фронт столь поспешно, что даже не получили запасных частей. Не имели они и тягачей для вытаскивания застрявших или подбитых тяжелых танков.
Собственно, из этих бригад прибыли только их командиры и комиссары да несколько танков. Остальные машины остались на дорогах: одни поломались, другие завязли, третьи ждали, когда подвезут горючее. Принимать в расчет эти танковые бригады на первом этапе наступления не приходилось. Но укомплектованы они были новыми танками, в том числе Т-34 и КВ. И когда командиры бригад соберут боевые машины, они смогут серьезно помочь нам.
А пока оставалась главная надежда на испытанные в боях кавалерийские дивизии: 5-ю имени Блинова и 9-ю Крымскую.
Вечером, возвратившись в штаб, я вызвал Кононенко. Он только что получил звание майора. Поздравив его, я спросил, нет ли новых данных о противнике, занимающем тот участок, куда намечен контрудар. Новых данных не оказалось. Незадолго до моего приезда разведывательный отдел фронта еще раз подтвердил, что на участке - два или три батальона немцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114