У человека вещи в Строгино, пока они ужинают, ты туда заедь и вещи забери. А ты, Юра, проследи, чтобы его в гостинице устроили как полагается, да заедьте поужинайте – вон, покажи человеку «Царскую охоту».– И вообще, – обернулся Черяга к украинцу, – пока вы в Москве, Сергей – ваш водитель. Куда надо, отвезет и подождет. В машине телефон, если что надо, в любой момент можете со мной связаться. Хорошо?Оперативник колебался. Видно было, что его голодное и озябшее воображение уже рисует ему тарелку дымящегося экзотического супа на белейшей скатерти, и огонь, потрескивающий в мраморном камине «представительских апартаментов», и черное округлое тельце радиотелефона на «торпеде» стремительного и мягкого «БМВ»… И вместо всего этого – вонь, грязь, ночевка в холле в грязном Строгино, склизкие пельмени в дешевой забегаловке и давка в метро?– Как-то… э-э… – начал оперативник.– Это не налагает на вас никаких обязательств! – вскричал Черяга. – Я десять лет работал в органах, я сам знаю, что такое командировки! Пусть у вас будет время сосредоточиться на своей работе!Юра ненавязчиво подталкивал оперативника к раскрытой дверце машины. Черяга нес что-то учтиво-восторженное. Полированный бок «БМВ» блестел в гроздьях мощных фонарей, окружавших подъезд.Украинский оперативник сам не заметил, как очутился в машине. Брелер немедленно вскочил на заднее сиденье, охранник поднял шлагбаум, «БМВ» плавно выскользнул наружу, и через минуту его габариты растаяли в лавине красных огней, плывущих по вечерней московской улице.«Дешевка ты, братец», – осклабился Черяга.Впрочем, результат был совершенно предсказуем. Не то чтобы честных оперов и следаков не было вообще. Они были, и Черяга знал это лучше кого-либо другого. Были честные менты, которые расследовали убийства, грабежи, изнасилования. Были даже честные менты, которые охотились за бандитами и ворами в законе. И гнили, конечно, там хватало, но самой отвратной гнили было ровно поровну с самым поразительным идеализмом.Но вот те, кто расследовал коррупцию и экономические преступления – у тех ничего, кроме гнили, не было. Эти всегда либо выполняли заказ, либо сами охотились. Объектами самостоятельной охоты становились, как правило, мелкое и среднее зверье, а уже если у какой фирмочки не было крыши… Какой дурак сказал, что если у фирмы нету крыши, на нее непременно наедут «пробитые»? Отморозки как раз не всегда наедут, промахнутся, а вот налоговая полиция навестит совершенно точно. Раздербанит кабанчика, распродаст оборудование по дешевке собственным карманным фирмешкам и, что характерно – ни одна из этих фирмешек, как правило, даже тех жалких копеек, за которые ей все продали, в бюджет не перечислит.А значит – долг раздербаненной фирмы государству не уменьшится.Поэтому если бы к Черяге пришел мент, и, козыряя, спросил: «А скажите, это не машина гендиректора Извольского третьего дня сбила старушку?», то Черяга вполне мог бы допустить, что мент горит желанием защищать старушек от «новых русских», тем более что ездил Извольский с несказанным хамством и только бог его до сих пор берег от задавленных старушек. Но что обэповец действовал не от себя – этот факт обсуждению не подлежал, как не подлежал обсуждению тот факт, что солнце восходит на востоке, а баиньки уходит на западе. Очевидно было также, что в силу величины АМК не может быть объектом самостоятельной охоты, но только заказа.Охота же могла идти: на начальника железной дороги. На постоянных украинских партнеров АМК, – ведь не на базаре же продавали стальной лист. И, наконец, на сам комбинат. В первом случае речь шла о местных украинских разборках, и оперативник приехал срубить капусты на стороне и прицениться: сколько денег отвалит АМК за то, чтобы его имя не впутывалось в чужой бракоразводный процесс.Во втором случае на сибирского изюбря, скорее всего, охотились иностранные конкуренты, горящие желанием заполучить место АМК на рынке. Более экзотические версии (вроде банка «Ивеко», желающего отомстить за летний срам, или областной администрации, намеренной таким путем нажать на комбинат) не то чтобы не следовало принимать во внимание, но думать о них надо было в последнюю очередь, руководствуясь принципом Оккама и не умножая сущностей сверх необходимости.Во втором случае цена откупа многократно возрастала, и Черяга был намерен ее капитально снизить. Проживание украинского оперативника в представительских апартаментах на Рублевке было первой стадией снижения цены.Еще полгода назад человек, намеревавшийся сделать с оперативником то, что намеревался сделать Черяга, вызвал бы у него живейшее омерзение. «Наверное, деньги все-таки портят человека, – философски отметил Черяга. – Наверное, не только нищий оперативник ведет себя при виде „БМВ“ как кобель при виде суки».Потом он докурил сигарету, решительно растоптал ногой окурок и поднялся на второй этаж – оставить инструкции относительно хохла.Было уже семь часов вечера, когда новоиспеченный бригадир по кличке Витя Камаз вошел в роскошный номер гостиницы «Лада», облюбованной его шефом Ковалем в качестве штабного пункта.Коваль – невысокий жилистый мужик лет пятидесяти – с любопытством наблюдал явление Вити в двери, ибо облик Вити Камаза излучал растерянность и смятение. А растерянный Витя Камаз был такая же несообразность, как растерянный шкаф. Если бы у Вити Камаза был хвост, то он держал бы хвост между ног.– Ну, как успехи? – спросил, саркастически улыбаясь, Коваль.– Там вертушка была, – сообщил Камаз.– Какая вертушка?– Вертолет! Боевой! – истерически выкрикнул бригадир, – Новый!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27