В этом-то и была ценность Коли Заславского. Дань с комбината на его месте мог получать любой дурак, а вот собрать эту дань так, что в конечном счете комбинат от дани непереносимого ущерба не нес – для этого нужен был Заславский.В то время как Николай трудился, как муравей, закладывая фундамент нового семейного благополучия, Эльвира сидела дома и скучала. Делать ей было нечего, и она начала закатывать мужу скандалы на предмет поздних возвращений и частых командировок.Единственное, к чему это привело – так к тому, что Николай, доселе вполне довольный женой и детьми, начал с тоской сравнивать свою распухшую подругу жизни с эффектными молоденькими женами, которых заводили его новые приятели. Сравнение, разумеется, было не в пользу Эльвиры.Жизнь между тем понемногу налаживалась, Николаю уже не нужно было сидеть на работе до одиннадцати, но он все равно редко оказывался дома раньше полуночи, проводя остальное время в казино и ресторанах. А потом он и вовсе перестал ночевать…– Доброе утро, – сказал Черяга, переступая порог квартиры Заславского, – меня зовут Денис, я с Ахтарского металлургического.За его спиной тщательно расшаркивался о коврик Гордон. Женщина смотрела на него, как на упавшую в варенье муху. Из-за стенки громко причитал телевизор. Судя по всему, Черяга оторвал ее от созерцания рекламы «Памперсов» или иного, столь же глубокомысленного времяпрепровождения.– Николай так и не звонил? – спросил Черяга.– Нет, – сказала женщина, – а по мне так пусть и не звонит. Кот мартовский.Но глаза у нее были красные и расстроенные. Квартира у Заславского была хорошая, с евроремонтом, с розовым кафелем в ванной и сорокаметровой гостиной, уставленной дорогой мебелью, и Гордон ходил по квартире, с интересом оглядывая жилье «новых русских». А когда он вернулся в кухню, Эльвира уже разливала по трем кружечкам ароматный кофе, и Черяга спрашивал:– А когда он отсюда ушел?– Во вторник. Позавчера.– Он вел себя так же, как всегда? Не был ни нервный, ни встревоженный?– Нет.– Жаловался на трудности на работе?– Да ни на что он не жаловался, – сказала Эльвира, – выпил кофе, буркнул, что масло несвежее, и пошел. Хорошо, хоть плащ надел.– Что значит – плащ надел? – уточнил Черяга.– Ну, он всегда без плаща ходит. На улице холод собачий, а он прыгает, словно летом, в одном пиджачке. Я ему каждый день говорю: «Надень плащ!» А он: «Я в машине, мне не холодно». Просто как дите малое, и никаких советов не слушает! Объясняешь ему, объясняешь…– Значит, Николай никогда не носил плаща? – уточнил Черяга, – а во вторник одел?– Ну да.– Он часто не ночевал дома ночью?– Часто, – сказала Эльвира. – Он с чего начал? Завел привычку приходить домой в одиннадцать. «Ты где, – спросишь, – был?» «На работе», – отвечает. Представляете? В двенадцатом часу он был на работе. Вот вы – во сколько с работы уходите?– Когда как, – сказал Черяга, – когда в одиннадцать, когда в полвторого. Ночи.Эльвира видимо смутилась, но тут же оправилась и сказала:– Ну а он так был не на работе. Это я точно знаю. Придет, пахнет помадой. Потом – играть начал. Приезжает в третьем часу, пьяный, на машине от казино – знаете, они на бесплатных такси клиентов развозят, чтобы клиент не стеснялся до копейки проигрываться… А потом и вовсе перестал.– Он много проигрывал?– А бог его знает. Он мне, сколько зарабатывал, не говорил, и сколько проиграл, не говорил. Его спросишь: «Коля, ну сколько у тебя в месяц выходит?», а он пачку долларов вытащит: «На тебе на расходы. Довольно?» Только если человек каждый день в три часа ночи из казино приезжает, что-то я не думаю, что он там выигрывает. Это казино бы разорилось, если бы он выигрывал.– Он в одно казино ездил или в разные?– Не знаю. А машина когда приезжала, так у ней на гребешке было «Серенада» написано. Это когда он приезжал. А потом он эту себе завел… фифу…– Кого?– Откуда я знаю! – визгливо сказала Эльвира, – звонит по два раза в день, сначала Таей звали, а теперь Томой.– Куда звонит, – уточнил Черяга, – домой?– Она на мобильник звонит, – пояснила Эльвира, – а когда он переключен на домашний телефон, я беру трубку.– А последние два дня Тома не звонила?– Я же вам сказала, она только на мобильник звонит. А мобильник у него с собой.– А где Тома живет?– Понятия не имею! Блядь обыкновенная, он ее, по-моему, в казино снял.– Скажите, Эльвира Степановна, а он в последние дни был такой же, как всегда? Или – встревоженный какой-нибудь?– Как всегда. Слова не скажет. Утром встанет, небритый, на кухню придет: «Ты сварила кофе?» Что, сам не может сварить, да?Эльвира задумалась, потом решительно прибавила:– Он в это утро, когда ушел, себе яйца стал варить. Одно яйцо в воду положил, а другое на столе лежит. Я ему говорю: «Ты чего яйцо обратно в холодильник не убрал?» А он говорит…И женщина принялась длинно и путано пересказывать ее с мужем диалог по поводу яйца.Гордон, у подоконника, беззвучно хрюкнул.– В общем, он, когда уходил, нормальный был?– Он у меня всегда ненормальный! Яйцо в холодильник не может убрать!– А к нему в последние два дня кто-нибудь заходил? Из знакомых?– Вечером накануне один был. Шура, кажется…– С работы?Эльвира покачала головой:– А я откуда знаю? Он сволочь, этот Шура.– Почему сволочь?– На него как-то собака Машкина бросилась. Овчарка молодая.– И?– А он взял ее и застрелил. Представляете? На глазах всего двора. А по виду такой смазливый мальчик, брючки, пиджак, машина «БМВ»…Гордон, у окна, насторожил ушки.– Брючки и пиджак, говорите? – уточнил Черяга. – А не костюм?Эльвира задумалась. Видно было, что она мало что замечала в мире, кроме себя, и вспоминать о других людях было для нее непривычно и скучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27