- Вы обращаетесь ко мне? - произнес он голосом, более ледяным, чем
полярный лед под палаткой Скотта.
- Кто это? - спросил я тоном, который как бы предполагал возможность
откровенной беседы между двумя ловкими парнями.
- Кто?
Пока никакой оттепели.
- Вон тот красавец с руками, к которым противно прикоснуться, -
уточнил я. - Малыш, с которым я сидел за столиком. Он, кстати, все еще там
сидит. Хочет посмотреть, чем все это закончится.
- Вы ошиблись, - произнес черный и отвернулся.
- Не унывай, - продолжал я. - Все мы далеки от совершенства. Мне это
видится так: надо бы собраться и обговорить все как следует. Втроем.
Это его проняло. Голова повернулась на миллионную долю дюйма. Он
соскользнул с табурета и надел шляпу. Я коснулся ногой трости, когда он
потянулся за ней. Она грохнулась на пол. Я нечаянно наступил на нее, когда
поднимал. Что-то тихо клацнуло.
- Черт, - ругнулся я. - Извиняюсь и все такое.
Я протянул ему трость. Он схватил ее и направился к туалетной
комнате. Я проводил его долгим взглядом и краешком глаза успел заметить,
как мой собутыльник спешит к выходу. Я перехватил его в нескольких ярдах
от бара на улице и прижал к стене. Он сопротивлялся, но не очень, как
сопротивляется человек, не желающий привлекать внимание прохожих.
- Выкладывай все! - велел я. - Я уже переварил ту часть, которая была
связана с чтением мыслей. Что дальше?
- Идиот! Опасность все еще не миновала! Я пытаюсь спасти вам жизнь. У
вас, что, отсутствует чувство благодарности?
- Если бы только ты был в курсе, приятель... Из-за чего весь этот
сыр-бор? Мой костюм не твоего размера. А мелочи у меня в кармане не
хватило бы даже на такси до Колвин Корта и обратно. Но, сдается мне,
возвращаться не пришлось бы.
- Отпустите! Мы должны уйти с дороги!
Толстяк попытался ударить меня по ноге, и я двинул его под ребра
достаточно сильно, чтобы он скрючился и повис на мне, как мешок. Я сделал
шаг назад и тут же услышал слабое "хап!", характерное для выстрела
пистолета с глушителем, и свист пули, пролетевшей в дюйме от уха. Рядом
находилась дверь подъезда. Мы добрались до нее одним прыжком. Малыш опять
попытался ударить меня по коленке, и мне пришлось поставить ему пару
синяков.
- Не принимай близко к сердцу, посоветовал я. - Пуля меняет дело.
Успокойся, и я отпущу шею.
Он кивнул, насколько ему позволял мой палец. Я отпустил его, он шумно
задышал и рванул воротник. Круглое лицо было теперь слегка перекошенным, а
глаза цвета китайского фарфора смотрели уже далеко не младенчески невинно.
Я снял маузер с предохранителя и стал ждать, что произойдет дальше.
Несколько минут растянулись в целые геологические эпохи.
- Он ушел, - глухо произнес малыш. - Дело окончилось неудачей, но они
на этом не остановятся. Вам не удалось обмануть смерть, вы только
отсрочили ее.
- Поживем - увидим, изрек я. - А теперь - на разведку. Ты первый.
Я подтолкнул его в спину пистолетом. Он вышел - выстрела не
последовало. Я рискнул и выглянул на улицу. Ни одного черного плаща в поле
зрения.
- Где твоя машина? - спросил я.
Он кивнул в сторону черного "мармона", припаркованного на
противоположной стороне. Я провел его через улицу, подождал, пока он сел
за руль и забрался на заднее сиденье. Рядом стояли другие машины: огромное
количество затемненных окон, что весьма удобно для снайпера. Но все было
тихо.
- У тебя есть что-нибудь выпить? - спросил я.
- Что? Да... конечно.
От старался скрыть, что доволен.
Машину он вел как вдова средних лет после пары уроков. Автомобиль
дергался, выскакивал на красный свет - и так через весь город, пока мы не
добрались до улицы, которую он называл. Это оказался плохо освещенный
тупик, щебенчатая мостовая которого полого поднималась вверх и
оканчивалась телефонными столбами. Высокий и узкий дом ясно просматривался
на фоне неба, окна казались черными и пустыми. Мы свернули на подъездную
дорожку, представляющую собой две полоски потрескавшегося бетона с травой
посередине, и объехали дом. Пройдя мимо деревянной лестницы, о которой он
говорил, мы подошли к черному ходу. Дверь открылась с трудом, открыв
взгляду почерневший линолеум; нас обдало кислым запахом старого капустного
супа. Я вошел вслед за ним и остановился, прислушиваясь к несколько
напряженной тишине.
- Не беспокойтесь, - сказал малыш. - Здесь никого нет.
Он провел меня через узкий проход мимо потускневшего зеркала,
подставки для зонтиков, полки для шляп и дальше вверх по лестнице с черной
резиновой дорожкой, закрепленной позеленевшими медными штырями. Доски пола
и ступеньки скрипели. Высокие часы остановились на десяти минутах
четвертого.
Вышли мы в невысокий зал, оклеенный коричневыми обоями в цветочек.
Двери, окрашенные в темный цвет, я увидел благодаря слабому свету,
проникающему сквозь шторы на окне.
Он нашел девятый номер, приложил ухо к двери, открыл ее и подтолкнул
меня внутрь.
Я оказался в маленькой комнате с большой двуспальной кроватью под
пологом из шенили, деревянным шкафчиком, стулом с прямой спинкой и
креслом-качалкой, которое не совсем вписывалось в обстановку. Овальный
коврик был покрыт засохшей грязью, а с потолка свисало сооружение с тремя
маленькими лампочками, из которых горела одна.
- Какой это класс? - спросил я. - Ты, видно, на мели?
- Временное жилье, - пояснил он спокойно и предложил мне
кресло-качалку, а сам примостился на краешке стула.
1 2 3 4 5 6 7 8