ПРАВДА, ОНИ НЕМНОГО НЕМЕЮТ, НО ВСЕ РАВНО ХОРОШО. Я УЖЕ НЕ
ЧУВСТВУЮ ВЕТЕР. А МОРОЗ МЕНЬШЕ ВСЕГО МЕНЯ ВОЛНУЕТ. ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ. СЛАВА
БОГУ, ЗЕМЛЯ ЗДЕСЬ РОВНАЯ, НЕ НАДО ПЕРЕБИРАТЬСЯ ЧЕРЕЗ ОВРАГИ. ПРОСТО СТАВЬ
ОДНУ НОГУ И ПРЫГАЙ, СТАВЬ НОГУ И ПРЫГАЙ. ЛЕГКО. ПРОСТО ПРОДЕЛАЙ ЭТО
ДОСТАТОЧНОЕ КОЛИЧЕСТВО РАЗ И ТЫ СМОЖЕШЬ ОТДОХНУТЬ. ЛЕЧЬ В ЭТО ПРЕКРАСНОЕ,
БЕЛОЕ, ЧИСТОЕ ВЕЩЕСТВО, И СОН УНЕСЕТ ТЕБЯ ТУДА, КУДА УХОДЯТ ЗАБЫТЫЕ
ВОСПОМИНАНИЯ. А ЛЭРРИ ПУСТЬ ЗАНИМАЕТСЯ ВЫЖИВАНИЕМ...
Он почувствовал руку Бартоломью на своем плече.
- Полмили, капитан. Боюсь, дальше идти будет немного труднее.
Растрескавшаяся земля и куски скал...
Нога Генри натолкнулась на выступ, он споткнулся, попытался напрячь
ноги, они согнулись. Капитан осел, повиснув на руках Бартоломью.
- Извините, капитан! Мне уже давно следовало остановиться для отдыха,
но вы двигались вперед так хорошо...
Генри повалился в снег. Грудь его горела, правое колено пульсировало,
как огромный кипящий котел, вот-вот готовый взорваться. Его бок -
проклятые ребра, они будто бы и не начали зарастать, острые концы терлись
друг о друга...
- Несколько минут отдыха... Вы будете себя чувствовать лучше... -
Бартоломью порылся в своем чудовищных размеров мешке, что-то достал,
повозился немного...
В нос Генри ударил запах горячей говяжьей тушенки, его слюнные железы
принялись за работу и словно горячая игла пронзила кусок плоти, лежащей за
зубами.
- Капитан, я сохранил это для перехода...
Затем он жевал и глотал. Еда. Лучше, чем отдых, лучше, чем тепло,
лучше, чем самые изысканные удовольствия, изобретенные в гаремах султанов.
Генри закончил еду, сел, подобрал под себя ноги. Лэрри помог ему встать.
Он стоял, все еще ощущая вкус удивительного тушеного мяса.
- Теперь смотрите под ноги, капитан, - Бартоломью подхватил его под
руку. Генри оперся о него, попытался сделать шаг. Получилось. Впереди,
полускрытый в тумане летящего снега, простирался серый пейзаж. Он был
немного похож на жизнь - туманная аллея, по которой вы торопились вперед и
вперед, а когда прошли, сколько смогли и упали, и снег покрыл вас -
неизвестная цель была также далека, также недосягаема, как всегда...
С коленом было хуже всего. Лицо отлично обезболивал холод, а бок в
конце концов, стал походить на глухой взрыв, который пульсировал
попеременно с огнем в легких, а чередование подтяни - подпрыгни, подтяни -
подпрыгни стало привычным, как дыхание, и казалось, происходит само по
себе. Но колено... Наверняка в нем застряли осколки кости, которые теперь
кромсали плоть на мелкие кусочки. Боль поднялась к бедрам и опустилась к
ступне.
Они остановились. Генри оглянулся, но не увидел ничего, кроме
бескрайнего снега.
- Мы преодолели полторы мили, капитан. Остановимся, чтобы чуть-чуть
отдохнуть? - В голосе Бартоломью раздражение смешалось с равными частями
агонии и терпеливости. Генри покачал головой: он сделал шаг, на мгновение
закачался, затем снова вошел в ритм.
Он сделал глубокий вдох. Это была ошибка - огонь взвился вверх, чуть
не удушил его, медленно вернулся назад, в уютную постель из раскаленных
углей. Это было неплохо. Это согревало его. Но колено... Как долго может
идти человек на сломанной ноге? Существовал только один способ найти
ответ.
Потом он сидел, повернувшись спиной к метели, подперев больное
колено. Боль стучала далекими глухими ударами, словно резиновый молоточек
врача по деревянному протезу. Бартоломью что-то делал с его ногой. Капитан
почувствовал острую боль от укола.
Красный снег рассекали черные тени высоких деревьев.
- Мы сделаем здесь привал, здесь можно хоть как-то укрыться, - сказал
Бартоломью. Он поджаривал на крошечном костре покрытое чешуей причудливое
существо с клювом и мясистым хвостом.
- Это какой-то родственник тех кроликоподобных животных, которых я
застрелил еще возле портала. Я уверен, оно окажется съедобным. Жаль, что
оно пахнет, как горящий бутадион.
Генри, не отрываясь, смотрел на маленькие голубоватые язычки пламени.
Это был запоминающийся день. Он шел, падал, поднимался, шел...
- По-моему, готово, капитан, - Бартоломью снял тушу с вертела,
отрезал кусок, передал его Генри. - Думаю, с охотой теперь все будет в
порядке, этих ребят здесь будет полно. Я убил трех, хочу их заморозить про
запас.
Умница. Продолжай заниматься пропитанием. Двадцать тысяч футов - это
четыре мили, если напрямик. Учтем, что угол подъема в среднем составляет
тридцать градусов... а в квадрате плюс в квадрате, назовем это
девятимильным переходом к перевалу. Ну что ж, это, может быть, и
получится. Все будет зависеть от глубины снега, ветра, незамеченных
расщелин, лавин, снежной слепоты и маленьких неприступных скал, всего на
несколько дюймов выше того, что может перепрыгнуть человек...
Лучше сказать ему, что надо сделать несколько кошек - из чего? И как
ему сказать? Вытаптывать буквы на снегу?
Мясо было хорошим - немногим похожим не черепаху, только нежнее. Соли
не было, не было сливочного масла, серебра, салфеток, тонкого стекла и
фарфора, не было свечей и вина...
- Еще, капитан? Довольно вкусно, правда? Интересно, легко было бы
разводить этих животных с целью продажи? Просто загадка, чем они живут.
Здесь ничего нет, кроме скал и льда...
Бартоломью болтал и болтал. Генри слушал его вполуха, мысли его
разбрелись в разные стороны. Старик Бартоломью, соблюдет ли он соглашение,
если Лэрри все-таки вернется с заявкой на участок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49