Генри выпустил облако дыма, откинулся назад, положив длинные ноги на
стульчик, вырезанный из редкого дерева и обшитый серой шкурой какого-то
зверя. Хотя поза его была расслабленной, в сузившихся глазах и в развороте
плеч чувствовалось напряжение.
- С Пограничьем покончено. Коразон - последний вздох умирающего. Это
суровый мир: скалы, лед и тундра. Там нет места, где бы мог жить человек.
- Но ты как-то сказал, что для человека, имеющего страсть к
авантюрам, это последняя возможность.
- Конечно, если бы он был хоть немного пригоден для жизни, его
давным-давно бы заселили.
- Не знаю... Я слышал, Карантинная Служба набрела там на какой-то
забавный минерал, поэтому-то они и закрыли его на сто лет.
Темные птичьи глаза Амоса неожиданно впились в Генри пристальным
взглядом.
Генри спокойно встретил взгляд своего друга, его собственные глаза
были невыразительными, как слова казенной бумаги.
- Я припоминаю, - сухо проговорил он, - времена, когда здесь, в
Секторе, были новые зеленые миры. В чем беда сегодняшнего человека - так
это в среднестатистической чепухе. Нет новых границ, куда можно было бы
отправиться повоевать.
- Если только, - мягко вмешался Амос, - ты не учитываешь Коразон.
- Это не для педерастов Партии Среднего Человека...
- Вот он, мир, который можно занять, - Амос подбросил полено в огонь,
вернулся на свое место, потирая руки. - При помощи новых технологий они
переделают его. Тридцать миллионов квадратных миль территории: фермы,
шахты, порты, земля, на которой через несколько лет вырастут города,
открытая тундра, где можно выпасать миллионы голов северного скота, горы и
водопады, речные и морские пляжи... И все это, ничье, ждет того, кто
придет и приберет все это к рукам. Да ради такой ставки любой игрок,
пират, охотник за удачей и мошенник на сорок парсеков вокруг продаст свою
надежду на то, что ему удастся избежать ада...
- И мистер Бартоломью хочет, чтобы дедушка отправился туда?
- Конечно, я помню первый поход, в котором мы с ним были вместе, -
это было на Адобе, - Амос повернулся к девушке. - Мы заявили свои права на
наши законные сто квадратных миль - кусок выжженной пустыни, такой крутой
с одной стороны, что ни один человек не смог бы туда взобраться. Девять
дней я ставил его на кон в заведении Честного Мака на Петраке и выиграл
почти полконтинента... а потом проиграл все Маку.
Глаза Дульчии загорелись.
- Это на вас похоже. А дедушка принимал участие в каких-либо еще
походах?
Амос кивнул своей лысой веснушчатой головой.
- Ага, последний раз здесь, на Алдорадо. К этому времени он уже
поумнел, захватил славный кусочек земли, прикрытый горами, с лесом, с
видом на море и с естественной бухтой, которая может принять любой лайнер.
- Ну, дядя Амос, вы говорите об этом самом месте, бухте Тиволи и
Молле.
- Именно так, - кивнул он.
Девушка повернулась к своему прадеду.
- Но в таком случае ведь город должен быть твоим.
Амос покачал головой.
- Нет. В то время Генри был молодым. Это было еще до его второго
омоложения. Здесь было полно людей, которые остались ни с чем, без денег,
без земли, дети кричат и все такое. Твоему деду земля была не нужна, для
него все это было всего лишь забавой. И он отдал ее им. Единственное, о
чем он попросил, - это маленький кусочек земли, дом и сад, чтобы было где
обосноваться, когда ему захочется покоя.
- Ты хочешь сказать, что все эти люди, сенатор Бартоломью и все
остальные обязаны целым городом и всем этим тебе, дедушка? И после всего
они... - она замолчала.
- В основном их прадедушки, девочка моя, - сказал Генри. - Эти люди
мне ничего не должны. Я получил то, что хотел.
- И все они пыхтят изо всех сил, чтобы выбрать делегатом своего
глупого статистического среднего человека. Почему бы им не избрать тебя,
дедушка? Ты для них сделал так много, как никто другой!
- С чего бы мне вдруг захотелось стать делегатом, Дульчи? Я хочу
сидеть на солнышке и греть свои старые кости...
Он искоса взглянул на нее. Темные большие глаза... О боже, как сейчас
в свете камина она была похожа на свою прабабушку!
- Ты думаешь о вечной жизни, - сказал он. - Забудь об этом...
- Почему я должна об этом забыть! Ты сможешь снова быть молодым и
оставаться таким много-много лет - никто не знает сколько! Если бы только
подобное лечение существовало тогда, когда ты открывал Пограничье, ты бы
получил право на него. За исключительные заслуги перед расой, как сейчас
получают исследователи и ученые.
- Ну, - улыбнулся Генри. - Значит, я упустил свой шанс...
- Но ты еще можешь получить его! Все делегаты получают такое лечение.
А тебе достаточно пошевелить пальцем - и тебя выберут. Здешние люди
помнят...
- Я не политик, Дульчи. И не хочу им быть. И не хочу жить вечно. Я
прожил свою жизнь. Более чем достаточно. Я видел, как уходили мои друзья,
- все, кроме Амоса. Они погибли, умерли от старости или просто исчезли.
Вселенная уже не такая, какой она была в дни моей юности. Наступили дни
статистически среднего...
- Перестань, дедушка!
- Нет-нет, девочка моя. Им я нужен такой, каким был, а не такой, как
сейчас, старая развалина.
- Старая развалина! - воскликнула Дульчи сердито. - Ты по-прежнему
любого из них за пояс заткнешь.
- Мягко говоря, дорогая, - вмешался Амос, - в молодые годы он был
самым беспринципным, самым диким, самым сильным дьяволом в космической
службе. Много раз я пытался обойти его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49