- Гастон, - предложил я, - может быть, попробовать подлезть под нее и
налечь с другой стороны?
Гастон отступил, и я опустился в вонючую жижу. Я просунул руку под
решетку, затем опустился до пояса... до груди, толкая решетку вверх.
Грубый металл царапал лицо и рвал одежду, но я не сдавался. И пролез-таки
под решеткой.
Я выполз наверх, весь истекая дерьмом и источая соответственный
аромат. Из тьмы позади Гастона раздался какой-то металлический лязг, и
вдруг наше убежище наполнилось грохотом автоматных очередей. В проблесках
выстрелов я увидел, как Гастон замер перед решеткой и... Он завис на одной
руке, схватившись за перекладины. Выстрелы не прекращались, на каменный
гребень стены выскочило несколько человек. Гастон дернулся и выхватил
пистолет.
- Гастон, - позвал я. - Скорее под прутья...
Но это не имело смысла. Он был слишком велик, чтобы проползти.
Один из стражников, держась за гребень стены одной рукой, стал
осторожно опускаться к проему, закрытому решеткой. Он осветил нас
фонариком, и Гастон, продолжая висеть на одной руке, выстрелил в него.
Стрелок упал в поток, подняв тучу брызг. Гастон, задыхаясь, крикнул:
- Это... все...
Пистолет выпал из его руки и тут же исчез в мутном потоке.
Я старался как можно быстрее лезть, скользя и цепляясь. Я не свалился
камнем вниз только каким-то чудом. Две солдата тащили изо всех сил
заклинившее в проеме тело. Даже в своей смерти Гастон прикрывал мой отход.
Я, прислонившись к стене, стоял с пистолетом в руке.
Улица была пустынной. Должно быть, охранники решили, что поймали нас
в западню, и поэтому с этой стороны стены никого не было. Я отошел на
несколько шагов и выглянул за угол. По площадке башни двигалась тень. Там
до сих пор дежурил только один часовой. Это он, должно быть, услыхал шум
опускающейся решетки и поднял тревогу.
Я выглянул на улицу и узнал Оливковую аллею - ту улицу, по которой я
уже имел счастье пройтись десятью днями ранее.
Она спускалась вниз, поворачивая направо. Именно туда я должен пройти
- через открытую улицу, под огнем пулемета. Так хотелось немного побыть в
тени башни, но этого нельзя было делать!
Я рванулся вперед, только бег мог спасти мою жизнь. Прожектор
зашевелился, качнулся из стороны в сторону, обнаружил меня и отбросил мою
тень на пыльные стены и булыжники. Инстинктивно я рванулся в сторону. И
тут же затрещал пулемет, и пули засвистели по камням слева от меня. Сейчас
я был в тени и мчался под защиту стен, маячивших впереди. Круг света все
еще искал меня, когда я нырнул за поворот. Я бежал в полной тишине.
Обитатели этих покрытых шрамами домов научились сидеть тихо за
закрытыми ставнями, когда шла стрельба на узких улочках.
Далеко позади снова и снова слышался свисток часового.
Случайный выстрел взбил пыль впереди. Я продолжал мчаться.
Вдруг до меня донесся стук бегущих ног. Я быстро пробежал взглядом по
темным лавчонкам, пустым и жалким, пытаясь отыскать ту, которой мы
воспользовались в день ухода из дворца, и в которой восседала древняя
старуха. Эта лавчонка, насколько я помнил, была крохотной, с обшарпанным
серым навесом и черенками разбитых горшков, разбросанными перед дверью.
Я почти пробежал мимо, но вовремя спохватился, притормозил и нырнул
под навес, едва справившись с жестким брезентом, с трудом нашел проем и
протиснулся в него.
Теперь я тяжело дышал в кромешной мгле. Снаружи были слышны крики,
топот ног. На некоторое время я получил передышку.
Им был неизвестен этот ход.
Я взглянул на часы. В этом мире войны все происходило слишком быстро
- еще не было даже половины девятого. А ушел я из дому в половине
седьмого. За эти два часа я убил двоих, и один отдал жизнь за меня. Я
подумал, насколько легко человек может возвратиться к своему древнему
ремеслу смертоносного охотника!
Внезапно в этой темноте на меня навалилась смертельная усталость. Я
зевнул и сел на пол. Меня охватило неумолимое желание лечь и уснуть, но
вместо этого я встал и наощупь двинулся по проходу. Я еще не завершил
своего дела, хотя и достиг уже многого - я во дворце, не раненый и
вооруженный. У меня было все, на что я имел право надеяться - шанс
сразиться.
Я уже не был нетерпеливым новобранцем, я шел теперь как закаленный
боец, ожесточенный необходимостью, как настоящий убийца. Я был вооружен, и
мне нечего было терять. Я был весь в боевых шрамах. И я намеревался
победить.
Через полчаса я приоткрыл дверь и выглянул в тот же самый коридор,
куда меня высадили так опрометчиво две недели назад из шаттла Империума.
Коридор не изменился. Я вышел, осторожно закрыл за собой дверь и двинулся
по коридору, прислушиваясь, чтобы не попасть в ловушку. Помня, в какой
стороне лифт, я направился в противоположную сторону.
Увидев первую дверь, я осторожно нажал на ручку и, к своему
удивлению, обнаружил, что она не заперта. Я осторожно заглянул внутрь и
увидел, что это спальня. Войдя туда, я заметил при слабом свете
светильников широкую кровать, большой письменный стол у дальней стены,
встроенный шкаф, небольшое кресло и через слегка приоткрытую дверь -
просторную ванную комнату. Я закрыл за собой дверь и пересек комнату,
встав возле окон. На них были стальные ставни, упрятанные за шторами.
Ставни, шторы и стены были зеленого цвета. Я закрыл ставни, подошел к
столу и включил настольную лампу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47