дескать, сюда!
Я нажал на педаль газа. В это самое мгновение из окна пикапа вылетела, вертясь на лету, двенадцатиунциевая алюминиевая баночка. Из отверстия в верхней ее части во все стороны брызнула пена. Жестянка приземлилась в нескольких футах от моей машины, и я разглядел на глянцевом боку крупные буквы: «Милуоки». Я сразу понял: скучать мне не придется.
— Где телка? — спросил я.
Сей же миг, как я и ожидал, все трое пассажиров как по команде ухмыльнулись и указали в трех разных направлениях. Теннесси икнул, затем громко рыгнул, явно рассчитав так, чтобы оба непристойных звука отделялись друг от друга долей секунды, не больше. После чего самодовольно хихикнул, как человек, которому есть чем гордиться.
— Док, мы тут с ног сбились, бегая за этой идиоткой, да только ее фиг поймаешь. Мы подумали, вы ее заарканите вон в той рощице, — объявил Джеймс, причем почти внятно.
— Ага, вы уж ее заарканьте, а я оттащу, кудыть надо! — подхватил Буббахед, ухмыляясь от уха до уха и бодро кивая. Он изрядно вспотел — и «аромат», распространяемый вокруг него, приятным не назвал бы никто.
— Буббахед, эта телочка — наполовину браманка и весит по меньшей мере четыреста фунтов, — предостерег Джеймс. — Тебе с ней не справиться.
— Да ладно тебе, все в норме!
Я знал: Джеймс прав. Полудикая четырехсотфунтовая телка бегает быстрее обычного человека — и на порядок быстрее индивида, под завязку накачавшегося замедляющими реакцию напитками.
После недолгих поисков мы отыскали стадо в дальнем углу фермы: коровы, укрывшись в тени красных дубов, мирно жевали жвачку. Мы поставили обе машины под углом к забору, на манер импровизированного заграждения, и я осторожно подкрался к стаду с арканом наготове. К счастью, петля с первой же попытки обхватила шею телки 39-А.
Телка взвилась с места и принялась брыкаться и мычать, точно на другом конце привязи настал конец света. Я поспешно обмотал веревку вокруг дерева, — а тут на помощь подоспели мои благоухающие пивом помощники и взяли дело в свои руки. Наконец, совместными усилиями, мы подтащили пациентку достаточно близко к стволу, чтобы наш победитель коров смог продемонстрировать свою бульдожью хватку.
— Ну, вперед, Буббахед! — заорал Джеймс. — Твоя очередь!
И сей же миг этот нетвердо стоящий на ногах, зато исполненный энтузиазма юнец всем телом рухнул на 39-А, точно накрывая ее одеялом. К несчастью для него, смышленая телка ожидала чего-то подобного и здоровой задней ногой проворно дважды лягнула своего противника точнехонько в коленную чашечку, — прежде чем тот успел среагировать или хотя бы понять, что происходит. Послышался громкий хруст, — один раз, и другой, но и это не обескуражило нападающего, напротив, прибавило ему решимости. Зато я непроизвольно поморщился: удары коровьих копыт в область колена всегда особенно болезненны.
Телка дышала тяжело и прерывисто, громко мычала, вывалив язык на сторону, и металась туда-сюда, точно разозленный бык на родео. Злополучный Буббахед так и не выпустил добычу, и теперь его швыряло и подбрасывало, словно на вышедшей из-под контроля ходуле «поуго». Бедняга попытался ухватиться за бок, но не преуспел, — пациентка оказалась на редкость увертливой и подвижной.
— Д'ржи! Л'ви! — с трудом ворочая языком, подзуживал Теннесси, ограничившийся ролью зрителя. — Валяй, п'кажи старушенции, кто тут главный! — Но я заметил, что «болеть» за товарища он предпочитает на безопасном расстоянии от эпицентра бурных событий.
— За ногу хватай, за ногу! — закричал Джеймс.
Пыль стояла столбом, в воздухе, точно конфетти, реяли клочки хлопчатобумажной ткани. Острые, как ножи, копытца молодой телочки так и мелькали в воздухе, постепенно раздевая Буббахеда донага. Вот мимо моего уха просвистела пряжка, и кожаный ремень, извиваясь, как змея, исчез в грязи под противниками. Штаны Буббахеда тут же скользнули вниз — точно гигантская рука дернула за широкую резинку. От рубахи отлетели все пуговицы, петли были вырваны с мясом, а нижний конец выглядел так, словно озорной первоклассник поработал над ним огромными ножницами.
Наконец, издав горловой булькающий вопль, Буббахед повалил-таки противницу. Недоумевающее животное с глухим стуком шмякнулось о землю, а Буббахед растекся сверху, точно патока. И тот, и другой окончательно обессилели; оба тяжело дышали, и взгляд у обоих был равно безумный.
— Давайте, мистер Док! — хрипло прошептал Буббахед. — Я держу.
Я быстро осмотрел распухшую ногу, умастил ее мазью от копытной гнили собственного изготовления, вколол антибиотик и отошел на безопасное расстояние.
— Отпускай! — заорал я.
Пациентка неуклюже поднялась на ноги — и стрелой помчалась по склону холма, даром что «хромала на три ноги». А мы трое сосредоточили все свое внимание на Буббахеде: ниже пояса он был совершенно гол, да и выше немногим лучше, — рубашка его изодралась в клочья. Ноги его были все в синяках и глубоких царапинах, что, надо думать, ныли немилосердно. Тут и там красовались отпечатки копыт, по предплечьям и тыльным сторонам ладоней текли струйки крови, а на лбу взбухла шишка размером с яйцо молодой курицы.
— Эй, Буббахед, ты, часом, не пострадал? — осведомился я. И, еще не успев договорить, понял, насколько по-идиотски прозвучал мой вопрос.
— Не. А ч-че? — Тут я заметил, что взгляд парня не сфокусирован. Я не знал, результат ли это травмы или алкоголя. В воздухе разливался ядреный запах низкосортного виски, смешанного с потом, и вонь, которую ни с чем не спутаешь, — так благоухает одежда, что не снималась с немытого тела по меньшей мере месяц. Подобно многим нищим наемным работникам из числа тех, с которыми мне доводилось работать, Буббахед переодевался крайне редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100