И
вот, когда меня не было, тебя простым кнутом запугали до того, что ты
выдала Главаса Ро своему отцу!
- Мышонок, не осуждай меня. - Ивриана уже плакала. - Я знаю, что в
моей жизни не было ничего, кроме страха. С детских лет отец старался
внушить мне, что жестокость и ненависть правят миром. Он истязал и мучил
меня. Мне некуда было деться, пока я не встретила Главаса Ро и не узнала,
что в мире есть законы сочувствия и любви, которым подчиняется даже смерть
и кажущаяся ненависть. Но теперь Главас Ро мертв, и я напугана и одинока
еще больше, чем раньше. Мне нужна твоя помощь, Мышонок. Ты учился у
Главаса Ро. Ты не забыл его уроки. Помоги же мне.
Юноша язвительно рассмеялся:
- Помочь, а потом ты меня предашь? Они будут бить меня плетью, а ты
станешь любоваться? Я должен слушать твой сладкий лживый голосок, а тем
временем егеря твоего отца окружат меня? Нет, у меня другие замыслы.
- Замыслы? - переспросила девушка. В ее голосе слышалась тревога. -
Мышонок, пока ты здесь бродишь, твоя жизнь в опасности. Люди моего отца
поклялись убить тебя, как только обнаружат. Поверь, я умру, если они тебя
поймают. Уходи отсюда не медля. Только скажи прежде, что ты не питаешь ко
мне ненависти.
Юноша снова ехидно рассмеялся.
- Ты недостойна моей ненависти, - прозвучали жгучие слова. - Я
презираю тебя за твою трусость и слабость. Главас Ро слишком много говорил
о любви. В мире существуют законы ненависти, которым подчиняется даже
любовь, и теперь настало время заставить их поработать на меня. Не
подходи! Я не собираюсь рассказывать тебе о своих замыслах и выдавать
норы, в которых я прячусь. Но одно я тебе скажу, слушай меня внимательно.
Через неделю начнутся мучения твоего отца.
- Мучения моего отца?.. Мышонок, Мышонок, послушай. Я хочу
расспросить тебя об учении Главаса Ро. Я хочу расспросить тебя о самом
Главасе Ро. Отец намекнул, что он знал мою мать и что она, возможно,
родила меня от него.
На сей раз последовало молчание, и только потом язвительный смех
зазвучал с удвоенной силой.
- Прекрасно! Чудесно! Я с радостью думаю, что Седобородый Старик взял
кое-что от жизни, прежде чем стал таким мудрым-мудрым. Очень хочется
верить, что он и впрямь завалил в каком-нибудь уголке твою мать. Тогда
было бы понятно все его благородство. Там, где есть столько любви к любому
существу, прежде должны были быть похоть и грех. Его белая магия была
рождена этой встречей и всей злобой твоей матери. Точно! Грех и белая
магия, рука об руку, - и боги никогда не лгут! И в результате дочь Главаса
Ро обрекает своего истинного отца на смерть в дыму и копоти.
Лицо исчезло, осталась лишь черная дыра в обрамлении листьев. Девушка
бросилась в лес, зовя Мышонка, пытаясь бежать на звук удаляющегося смеха.
Но вскоре смех замер; стоя в какой-то сумрачной лощине, Ивриана думала,
как злобно звучал смех ученика чародея - как будто он смеялся над смертью
всей любви или даже над тем, что она так и не родилась. Паника охватила
девушку, и она бросилась назад; колючие кусты цеплялись за ее одежду и
ветви царапали ей лицо, пока она не добралась до поляны и не поскакала
галопом сквозь сгущающиеся сумерки, преследуемая тысячью страхов и
чувствуя боль в сердце оттого, что нет больше на земле человека, который
не испытывал бы к ней ненависти и презрения.
Когда Ивриана подскакала к крепости, ей показалось, что та нависла
над нею, словно какое-то жуткое чудовище с иззубренным хребтом, а когда
она проезжала через большие ворота, ей почудилось, что чудовище навсегда
проглотило ее.

На седьмой день вечером, сидя в просторной зале, где был накрыт обед
и раздавались гул голосов и звяканье серебряной посуды, Джанарл внезапно
тихо вскрикнул и прижал руку к сердцу.
- Ничего, - через несколько секунд успокоил он сидящего рядом
узколицего оруженосца. - Налей-ка мне вина! Выпью, оно и полегчает.
Однако герцог оставался бледным и, явно чувствуя себя не в своей
тарелке, почти не ел мяса, поданного большими дымящимися ломтями. Взгляд
его, перебегая по лицам сотрапезников, наконец остановился на дочери.
- Перестань так угрюмо пялиться на меня! - воскликнул он. - Можно
подумать, что ты отравила мне вино и теперь ждешь, пока я пойду зелеными
пятнами. Или красными с черной каемочкой.
Взрыв хохота, казалось, порадовал герцога: он оторвал крылышко курицы
и жадно впился в него зубами, однако тут же снова вскрикнул, уже громче,
чем в первый раз, качаясь, встал, судорожно прижал руку к груди и
опрокинулся на стол, рыча и корчась от боли.
- У герцога удар, - сообщил узколицый оруженосец, с важным видом
наклонившись над хозяином, хотя это и так было ясно. - Отнесите его в
постель. И расстегните кто-нибудь герцогу ворот, ему не хватает воздуха.
Над столом пролетел шепоток. Когда двери покоев герцога распахнулись,
в столовую ворвался холодный воздух, от которого пламя факелов замигало и
поголубело, а в залу вползли тени. Внезапно один из факелов вспыхнул яркой
звездой и осветил лицо девушки. Ивриана увидела, что люди стали
отодвигаться от нее, бросая подозрительные взгляды и что-то бормоча, как
будто шутка герцога была недалека от истины. Она продолжала сидеть, потупя
взор. Через несколько минут к ней подошел человек и объявил, что герцог
зовет ее к себе. Ивриана встала и молча пошла за ним.
Исказившееся от боли лицо герцога было серым, но он держал себя в
руках, и только его пальцы с каждым вдохом судорожно сжимались на краю
кровати, так что костяшки становились белыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66