ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Исчерпав темы для разговора, они просят его удалиться и затем подписывают приговор, обрекающий его на тяжелые бессрочные мучения в спецпсихбольнице.
Результаты экспертизы нашему герою не сообщают. Так и уезжает он из дома 9 по Кропоткинскому переулку, не узнав, ждет его лагерь или СПБ?
Он возвращается к себе в тюрьму, где будет ждать суда, на который его не пригласят.
По советскому законодательству срок предварительного следствия не может превышать трех месяцев. В "исключительных случаях" прокуратура может продлить этот срок. Максимальный срок предварительного заключения - девять месяцев - санкционируется Генеральным Прокурором СССР. Впрочем, известны случаи содержания под стражей более девяти месяцев (А. Твердохлебов, В. Красин, П. Якир). Поэтому наш обвиняемый, невзирая на требования закона, может провести в предварительном заключении столько времени, сколько это понадобится КГБ. Пройдут недели и месяцы, пройдет суд, присутствовать на котором он не будет, и только после этого он, может быть, узнает от своего адвоката, что его ждет СПБ. А то и с адвокатом встречи не будет. Провел же М.И. Кукобака после суда, приговорившего его к принудлечению, целый год во Владимирской тюрьме, ничего не зная о своем юридическом положении. Уже давно наш обвиняемый превратился в подсудимого, подсудимый признан виновным, но "освобожден от наказания ввиду необходимости прохождения принудительного лечения", но арестант узнает об этом только тогда, когда тюремный надзиратель крикнет ему: "С вещами!" - и он поймет, что это этап.
Мы не знаем, как этапируют настоящих психбольных, но нашего арестанта везут одним этапом со здоровыми осужденными. Трудно и лень разыгрывать спектакль до деталей. "Уж раз он, между нами говоря, вполне здоров, рассуждает тюремное ведомство, - пусть едет со здоровыми". И вот как-то вечером он прощается со своей Лефортовской тюрьмой - его увозят на этап, следующий, например, до Казани. Ночью его привозят на станцию, что между Сокольниками и Красносельскими улицами, или в пересылку на Красной Пресне, запихивают вместе с десятками других заключенных в железнодорожный вагон и везут на восток. Несколько дней он проводит в зарешеченном вагоне среди воров, убийц, взломщиков, бытовиков, слушает бесконечные чужие истории, рассказывает свою. Как и двадцать, тридцать, сорок лет назад, конвой швыряет им соленую рыбу. От жажды пересыхает горло, трескаются губы, и воды, которой им иногда дают попить конвоиры, не хватает на всех.
Казань встречает его рвущимися с поводков овчарками и наставленными в лицо дулами автоматов. Снова "раковая шейка", дорога, неизвестность и, наконец, место пристанища на многие годы - специальная психиатрическая больница (Казанская, Орловская, Ленинградская или любая другая из пятнадцати известных нам спецпсихбольниц).
Первый месяц-два он проводит, как правило, в карантинном отделении. Здесь психиатры и чекисты знакомятся с ним, с его делом, решают, в какое отделение положить. В большинстве спецпсихбольниц политические заключенные за время своего пребывания там проходят от самого тяжелого до самого легкого "выписного" отделения. От их поведения, твердости или слабости их позиции зависит, за какое время они пройдут этот нелегкий путь.
В любом отделении лечащим врачом нашего заключенного почти всегда будет заведующий отделением - т. е. наиболее облеченный доверием властей врач. Свои действия он согласовыва-ет с военным начальством СПБ, отчитывается за них - перед Комитетом государственной безопасности. Это почти всегда офицер, от лейтенанта до майора. Заслужив своим обращением с нашим арестантом одобрение КГБ, он может реально рассчитывать на продвижение по службе, на новую звездочку на своих погонах. Изводя своего пациента лекарствами, он, как правило, не испытывает к нему личной или классовой ненависти, а делает это постольку, поскольку это соответствует его личным интересам. Интересы же эти могут быть самыми разнообразными. Чаще всего, как мы уже говорили, желание выслужиться. Иногда бывает так, что врач заинтересован держать политического заключенного в своем отделении возможно дольше, если это "важный" заключенный и им занимается непосредственно московское или другое влиятельное управление. Тогда этому врачу приходится общаться с высокопоставленными кагэбистами, и сам факт такого общения уже создает ему некий капитал, укрепляет его общественное положение, повышает значимость в глазах коллег и местных властей. Нам даже известны случаи, когда из этих побуждений врачи сопротивлялись выписке заключенного, хотя КГБ, в силу каких-то соображений, считал нужным прекратить принудительное лечение. Некоторые врачи за отмену назначения лекарств, ослабление режима или досрочное представление на выписку рассчитывают получить денежную взятку. Взяточничество весьма распространено в спецпсихбольницах.
Положение нашего заключенного в очень большой степени зависит от его лечащего врача, даже от его настроения. Иногда достаточно одного хмурого взгляда, брошенного на врача, чтобы заключенному назначили инъекции галоперидола, сульфазина или другое наказание. А уж открытое недовольство больничными порядками расценивается как психотическая вспышка, обострение болезни и влечет за собой суровые карательные меры вплоть до перевода в тяжелое "буйное" отделение и отмены представления на выписку.
В странствиях по отделениям проходит жизнь нашего арестанта в СПБ. При тихом, соглашательском поведении за полтора-два года он может достичь выписного отделения. Но достаточно ему сорваться, и он снова упадет на дно этой пропасти, чтобы снова начать мучительный путь к освобождению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики