Солнце позолотило верхушку живой изгороди, когда Пол Моллинсон наконец замолчал, и она, откинувшись на стуле, стала сгибать и разгибать пальцы. Дверь комнаты отворилась — Смизи вкатила сервировочный столик.
— Я стояла под дверью последние десять минут, ожидая паузы, — в ее тонком голоске слышался легкий ирландский акцент, а улыбка, которую она послала Энн,” продемонстрировала ослепительно белые искусственные зубы. — Надеюсь, у вас еще не отвалились пальцы.
— Не говорите так много, Смизи. Мисс Лестер еще недостаточно вас знает.
— Если она выдерживает общение с вами, то сможет выдержать присутствие кого угодно. — Женщина остановила столик около Энн. — Может быть, вы разольете чай, мисс, а то мистер Моллинсон всегда проливает его на пол.
— Смизи! Говорю вам, довольно. Убирайтесь! Снова сверкнув искусственными зубами, Смизи удалилась. Энн подняла чайник.
— Сахара, молока?
— Ни того, ни другого, спасибо. Я пью с лимоном.
Как типично для него, подумала Энн, передавая ему чашку. Он принял из ее рук чай и взял кусок кекса.
— Возможно, я сегодня заставил вас слишком крепко поработать, мисс Лестер. Когда я уже начал писать, то не могу остановиться.
— Мне удалось не отставать, — улыбнулась Энн. — А что происходило в первом акте? Мэри-Джейн героиня пьесы?
— Да. Как вы, вероятно, могли предположить, она психопатка.
— Потому что живет воображеньем? А почему ей им не жить? Вы дали ей такое скучное существованье, мистер Моллинсон, так что едва ли можете винить ее за то, что она возомнила, будто она совсем не такая, какая на самом деле!
— Вы то, что вы есть, и у вас есть то, что у вас есть, — с нажимом произнес он.
— Какая-то пораженческая позиция! Я с вами совершенно не согласна. — Энн оперлась подбородком на руку. Другой она отвела с виска выбившийся из тугого узла локон.
— А какая основная мысль пьесы, мистер Моллинсон?
Впервые с того момента, как она увидела его, он растерялся.
— Остальная часть пьесы в столе. Когда у вас будет время, можете почитать.
— А можно мне взять ее сегодня на вечер домой?
— Конечно, нет!
Он рявкнул это так громко, что у нее дернулась рука, чашка затряслась на блюдце и несколько капель чая брызнуло ей на платье. Она вытащила платок и стала их промокать.
— У нас на кухне есть пятновыводитель, — невозмутимо заметил он. — Он более эффективен, чем слюна.
Приняв это за извинение, Энн направилась к двери.
— Куда это вы собрались?
— На кухню. Вы же сказали, что я могу…
— Только когда будете уходить. А сейчас, с вашего позволения, я хотел бы еще поработать. Закусив губу, Энн села за машинку.
— Я готова.
За неделю Энн освоилась и на новой работе, и в своем новом жилище. Мисс Финк занимала комнату в ветхом доме над озером. Обстановка там была угнетающей и грязной, но хозяйка — доброй и общительной, а из комнаты, где она поселила Энн, открывался великолепный вид на тихую гладь воды и плакучие ивы.
Так как она привыкла в театре к долгим и нерегулярным занятиям, работа у Моллинсона далась ей сравнительно легко. Когда он бывал дома, то работал весь день напролет. Однако нередко, обычно при назначенных встречах в городе, он не работал вообще. Как наниматель он оказался гораздо более внимательным, чем она могла предположить, и иногда подвозил ее домой, если выходил из дома одновременно с ней.
Вместе с тем, рассказывая Марти о том, как идут дела, она не могла сообщить ей, что далеко продвинулась в установлении близких отношений с Полом Моллинсоном.
— У меня такое чувство, что он охотно дал бы мне пятьдесят фунтов, лишь бы я вернулась домой к моей воображаемой мачехе. По правде говоря, мне кажется, что он предложил мне работу только из какого-то чувства вины!
— Если он докопается до правды, чувство вины будет у тебя. Почему бы тебе не бросить это дело и не уйти оттуда?
— Ты что, забыла о Розали Дональде?
— Конечно, нет. Кстати, на днях я получила от нее письмо. Она снова вернулась к своей тетке и ненавидит каждую минуту своей жизни с ней. Вроде бы здоровье старушки ухудшается, и доктор там днюет и ночует.
— Бедная Розали. Я иногда задумываюсь, вспоминает ли ее мистер Моллинсон? Хоть иногда.
— Почему бы тебе не спросить его? — сухо поинтересовалась Марта.
— Когда-нибудь спрошу. В настоящее время он не знает, что я с ней когда-либо встречалась. Энн покачала изящной ножкой:
— Вчера вечером я прочитала всю его пьесу и поняла, что имела в виду Розали, когда говорила, что она его вдохновение.
— Ты хочешь сказать, что он использовал историю ее жизни?
— Как основу. Героиня — бедная девушка, компаньонка богатой старой леди, которая проводит жизнь между визитами в местную библиотеку и прогулками с толстым пекинесом. Она отправляется в брачное агентство, чтобы найти себе мужа, а когда находит, то приглашает его в поместье и притворяется, что оно принадлежит ей. Этот мужчина — зовут его Фрэнк — влюбляется в нее, но боится попросить выйти за него, потому что он тоже ей врет. Он не состоятельный человек, а всего лишь кондуктор автобуса.
— Бедняги!
— Мой босс так не считает. Он думает, что все это очень смешно. В конце пьесы Мэри-Джейн оставляет свою работу и отправляется жить в город. Снимает комнату в доме, в котором, как оказывается, живет Фрэнк, но хотя они там неожиданно встречаются снова, они проходят мимо друг друга на лестнице, как чужие.
— Ты хочешь сказать, что конец несчастливый?
— Да. И поэтому я думаю, что его ждет провал. Вся движущая пружина у этой пьесы не правильна.
— Не понимаю этого, — сказала Марти. — Он был таким многообещающим вначале. Эти его чудные комедии, а потом эта серьезная пьеса — “В тисках”… Помнишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62