Никто не пошел за ними, и Пол, закрыв за собой дверь, прислонился к деревянной панели.
— Мне жаль портить тебе вечер, Энн, но я должен был с тобой повидаться. Почему ты не рассказала мне, что на магнитофоне был твой голос?
— Я даже не знала, что ты его слышал. Когда ты сказал мне, что предложил роль Сирине, ты же не говорил, что сделал это из-за услышанного на пленке монолога.
— А где еще, по-твоему, я мог ее услышать? На частном прослушивании?
— Мне очень жаль. — Голос ее был таким тихим, что потерялся в этой большой комнате. Она откашлялась и повторила погромче:
— Пол, мне очень жаль.
— Чего? — громко сказал он. — Моего разочарования! Того, что я, думая, что достиг дна, оказался еще ниже! — Он подошел поближе к ней. — Скажи, есть на свете что-нибудь такое, на что не пойдет женщина, добивающаяся своей цели? Когда я думаю обо всей этой лжи, притворстве, обмане… С самого первого момента, когда ты прочла мою пьесу, ты захотела сыграть Мэри-Джейн и сделала все, что было в твоей власти, чтобы подогнать эту роль по себе.
— Как ты смеешь говорить мне это! Забери себе свою мерзкую пьесу… Я сыта по горло разговорами о ней. Меня не удивляет. Пол Моллинсон, что у тебя провал за провалом. Ты будешь проваливаться все время, если не повзрослеешь.
— А-а, так я только проваливаюсь? — хрипло проскрежетал он. — А мои удачи? Пять сверхуспехов за столько же лет, по-твоему, ни о чем не говорят?
— Давай, давай, — издевалась она, — оглядывайся назад. Это все, что тебе осталось.., потому что у тебя нет будущего!
Он резко отступил назад, лицо его стало пепельно-серым, и она испугалась:
— Прости меня, Пол. У меня нет права так говорить.
Он не ответил, и в страхе, что он повернется и уйдет, она подбежала к двери и загородила ее собой.
— Что ты собираешься делать? Я не могу дать тебе уйти так.
— Обо мне не беспокойся, — тихо и горько произнес он. — Отойди от двери.
— А что будет с твоей пьесой?
— Мне все равно. — Он не мигая смотрел на нее. — Возможно, ты права, когда говоришь, что я кончился.
— Нет, — выдохнула она, — Не принимай это близко к сердцу. Тебе еще многое надо сказать людям. И в тебе это есть!
— Преподнести им еще один провал?
— Не правда. У тебя были неудачи, потому что ты был несчастлив, а когда ты снова найдешь счастье, я уверена, с ним придет успех.
Ничего не ответив ей, он протянул руку и мягко отодвинул ее от двери. Дверь открылась, потом закрылась за ним, и Энн в отчаянии опустилась на стул. Она снова проиграла. Она жестоко ударила Пола, считая это единственным способом привести его в чувство, заставить понять, что жизнь не кончилась, несмотря ни на что. Она закрыла лицо руками, чтобы скрыть слезы, и не подняла головы, когда услышала, что дверь снова открывается.
— Мэри-Джейн.
Невольно она оглянулась и растерянно прошептала:
— Пол, ты вернулся.., ты назвал меня…
— Я назвал тебя Мэри-Джейн.., потому что ты и есть Мэри-Джейн. Поэтому тебе ее и играть.
— Ты приедешь посмотреть на меня?
— Я не тот мужчина, который тебе нужен, — тихо проговорил он. — Пусть смотрит на тебя Десмонд. Ты будешь счастлива с ним.
— Пол, я этого не вынесу.
— Ты должна, — тихо ответил он. — Это входит в твое повзросление.
Дверь снова закрылась, и на этот раз Энн знала, что больше он никогда ее не откроет. Входит в ее повзросление… Зачем взрослеть? Чтобы жить пустой жизнью, в которой не будет его, его голоса, его каприза, его страсти? Прерывисто дыша, она сжала руки и стала молиться, чтобы Бог дал ей силы вынести это.
Хотя Энн была уверена, что никогда не настанет день, когда она не вспомнила бы о Поле, но вскоре выяснилось, что это совсем не так. Снова пошли репетиции пьесы, и она была настолько занята, что ни на какие другие мысли, кроме работы, времени уже не оставалось.
Эдмунд не мог сдержать своего волнения с первого прогона пьесы.
Как же ты подходишь к этой роли! Насколько же все стало правильным, — обратился он к Энн в конце репетиции. — Это очевидное, единственное верное решение: ты должна протянуть руку к Фрэнку. Каким же я был дураком, что не понял этого раньше. — С головы немедленно слетел берет, а пухлые ручки взметнулись к небу. — Если бы только Пол был здесь и видел все это!
— Он об этом прочтет, — небрежно заметила Энн, разглядывая кольцо на своей руке, знак ее помолвки.
— Возможно, на это обратит его внимание Сирина. — Эдмунд снова надел берет. — Ее тоже нет в городе. Возможно, они где-нибудь вместе.
Энн подняла голову.
— Я возвращаюсь домой, Эдмунд. Если у вас с отцом будут какие-нибудь соображения по моей роли, он сможет рассказать мне о них утром.
— Прекрасная мысль. Работы осталось немного.
Энн медленно пересекла сцену, спустилась по боковой лесенке и пошла к выходу. Еще одна репетиция закончилась. Приближался день премьеры, и наверняка где-то за тысячу километров отсюда Пол думал о них. Она толчком открыла дверь и вышла наружу. От стены отделилась тень, и сердце ее лихорадочно застучало, заметив Десмонда. Она успокоилась.
Он был недоволен.
— Еще пять минут — и я бы решил, что ты пропала навеки.
— Прости. — Она принужденно улыбнулась. — Но мы дважды прошли финальную сцену.
— Последнюю неделю я тебя почти не видел, — ворчал он, хватая ее под руку. — Еще три дня, — и мы узнаем, будем ли мы зимой без работы.
— Ты бы мог постараться говорить о премьере с большим энтузиазмом, — резко заметила она. — Ты ведь тоже в ней занят.
— По моему теперешнему настроению, мне все равно, провалимся мы или прославимся.
— Десмонд! Как ты можешь так говорить! Он пожал плечами.
— Что ж.., тупой? Я ненавижу и презираю Моллинсона. Почему меня должно волновать, что будет с его пьесой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62