Осмелюсь сказать, я нахожу, что ваше нынешнее состояние, духа гораздо лучше, чем месяц назад. Так что прошу меня простить, если радость от того, что вы возвращаетесь к жизни, нарушила мою обычную сдержанность. Вы закончили, милорд? Могу я приступить к другим обязанностям?
Виктор кивнул. Неужели он был настолько сникшим, что при первых проблесках жизни его камердинер едва не пляшет от радости? Действительно, после похорон, когда все разъехались, а тесть против его желания задумал восстановить поместье, Виктор впал в глубокую депрессию.
Он переселился в Лондон, в единственный теперь дом, пригодный для жилья, не считая небольшого флигеля, уцелевшего в поместье, где ныне обитал его тесть.
Совершенно один; Виктор все дни проводил в городском доме, уставясь в потолок и размышляя, могли он спасти жену. Только сознание того, что нельзя удручать своим горем друзей и родственников, выводило его из оцепенения.
Черт, ему нужна компания, чтобы стряхнуть черную меланхолию, даже если общество Ленарда для него унизительно.
Направившись в гостиную, Виктор услышал стук дверного молоточка. Дворецкий объявил о прибытии гостей. Виктор встречал их в гостиной, стоя у камина.
Первой в комнату вошла Софи. Эмилия степенно шествовала за ней. Кин, заложив руки за спину, ждал, когда дамы освободят ему дорогу. Войдя в комнату, он кивнул камердинеру.
– Знаешь, тебе идет черное, – сказала Софи, подбежав к Виктору, и подставила щеку для поцелуя.
Виктор проглотил ком в горле. Нельзя позволять ей подобные высказывания.
– Могу я поговорить с тобой тет-а-тет? – шепнула она ему на ухо, придвинувшись ближе, и потянула за руку.
Что за черт, события сегодня развиваются от плохого к худшему. Виктор посмотрел на Кина. Софи тоже взглянула на мужа. К Виктору подплыла Эмилия и прижалась холодной щечкой к его щеке.
Он жестом указал на софу и кресла:
– Прошу садиться. Мой американский друг скоро появится.
Эмилия взглянула на него, на ее лице мелькнуло едва заметное недоумение. Он взял ее под руку и подвел к софе.
– У Виктора появился протеже, – объяснила Софи Эмилии. – Сегодня мы с ним познакомимся. – Она так резко уселась в кресло, что юбки взметнулись вокруг ее ног. – Я просто умираю от любопытства.
– Нас будет нечетное количество? – поинтересовалась Эмилия со своей обычной сдержанностью.
Она грациозно опустилась на краешек софы. Как и всегда, Эмилия была само совершенство.
То, что в ней кроется глубокая страстность, скрытая от всего мира, долгое время пленяло и завораживало Виктора, но теперь он смотрел на нее с тем же любопытством, с каким энтомолог рассматривает экзотическую бабочку в коллекции.
Кин перехватил его взгляд, устремленный на Эмилию.
– Это неофициальный обед, – заметила Софи. – Виктор в трауре и не может давать приемы.
Стоило ли говорить, что если бы это был официальный прием, то Виктор не отважился бы нарушить правила этикета и собрать за столом нечетное количество гостей?
– Что тебя заинтересовало в этом джентльмене? – спросила Эмилия.
– Его талант к игре, – ответил Виктор. Софи поднялась и подошла к окну.
– Твой друг путешествует в наемном экипаже? Надеюсь, он скоро появится. Признаюсь, я голодна как волк, – с обычной непосредственностью заявила она.
– Я послал за ним свою карету.
Софи отдернула штору и прижалась носом к стеклу, потом сделала знак Виктору.
– Это она?
По крайней мере Софи прямодушна. И уж если вознамериться утешить его, то тут же всем разболтает.
Виктору она нравилась. И он не хотел ранить ее чувства. Он старался мысленно отрепетировать вежливый отказ, но приходившие на ум слова звучали слишком мелодраматично. Виктор подошел к окну и досмотрел на пустую улицу.
– Не вижу никакой ка…
– Ш-Ш… – прошептала Софи. Она взяла его под руку, бросив через плечо быстрый взгляд. – Я хочу попросить тебя о маленьком одолжении.
– Софи, – запротестовал Виктор, пытаясь высвободить руку.
Из-за угла показалась его карета. Чувство облегчения охватило Виктора.
– А вот и он. Его зовут Ленард Холл.
– Он из какой части Америки? – вежливо спросила Эмилия, проявив интерес к молодому человеку, поскольку он чем-то привлек Виктора. Однако в ее тоне слышалось едва уловимое сомнение, в своем ли тот уме.
– Из Бостона, – ответил Виктор, не сводя глаз с камердинера, который, выбравшись из кареты, остановился, чтобы подать руку второму пассажиру. Очень странно, ведь этот пассажир – мужчина. – Он сказал, что его семья владеет судоходной компанией.
Ленард спрыгнул с подножки кареты. На нем снова были сапоги. Виктор отвел глаза – к облегчению примешалось чувство досады.
Софи слегка подтолкнула его локтем. Но как раз в этот момент Кин подошел к окну и посмотрел на белокурого юношу. Что бы Софи ни собиралась сказать, разговор откладывался.
Лидия рассматривала внушительный фасад дома на Гросвенор-сквер. В Америке большинство домов построены из дерева или кирпича, в Лондоне же везде каменные фасады, в крайнем случае кирпич прячется под штукатуркой. Дом Виктора, облицованный белым мрамором с серыми прожилками, буквально искрился. Здесь царила атмосфера основательности, стабильности, престижа и достоинства, напоминавшая, что Англия существует уже многие века, упорядоченная и солидная. В то же время на всем лежал отпечаток изящества.
В этом был отзвук вечности, хотя американские идеалы нравились Лидии больше. Здесь привилегии и власть получали по праву рождения, а в Америке любой человек мог своим трудом достичь высокого положения.
Вернее, любой мужчина. Что касается женщин, то в обеих странах их роль сводилась к супружеству, или же им отводилась нудная либо недостойная их работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87