— Она шпионка, уверяю вас. Вечно подглядывала в окошки, прячась где-нибудь за занавеской, да подслушивала. Но вот, если угодно, еще одна деталь: она — милашка одного из командиров при Зуласе Ретке, человека по имени Завион.
Тулийцы, которые столь пристойно со мной обошлись, глядели так, будто сообща пригрели на груди змею.
Фирью стоял, теребя усы.
— Надеюсь, никто из вас не забавлялся с этой ведьмой, — добавил он, — она страдает весьма опасным заболеванием.
Тулийцы выполняют военное задание, у них полно дел, меня же необходимо отправить в другое место, где проведут тщательное расследование моих злодеяний.
В разговоре они называли это место Замком. По соседству с ним уже создан опорный пункт тулийских сил. И в нем имеются постояльцы, которых за прошедшие годы поместил туда губернатор. Двух человек придется отрядить со мной в качестве конвойных, а добраться туда можно, проплыв вдоль побережья на одной из рыбачьих лодок.
Хотя субалтерн-офицер теперь и глядел на меня с тем же пренебрежением, какое звучало в его рассказе о Фирью, он все же обратился к своему капитану:
— Сэр, по одному слову этого человека заточить даму туда, в темницу?
Но слово Фирью отлито из стали, а сверху покрыто чистым золотом.
Ведь «дама» окажется в сохранном месте, стены этих башен надежно ее укроют до тех пор, пока с приключениями на Китэ не разберутся до конца. И заметьте, она ничего не отрицает.
Субалтерн-офицер повернулся ко мне:
— Мадам, если у вас имеются оправдания, вам следует немедленно о них рассказать. Эта тюрьма — безнадежно гиблое место.
— Знаю, — ответила я, — мне рассказывали о ней. Я не кронианка, ваш соглядатай напутал, когда читал какие-то бумаги.
— А Завион, — спросил капитан, — какие между вами отношения?
— На этот счет осведомитель не солгал. — И, проявив изворотливость, на которую никогда не считала себя способной, я добавила: — Смею заверить, его второе обвинение несостоятельно, поскольку я никогда не вступала с ним в интимные отношения.
Полагаю, если бы я стала плакать и кричать, осыпая их мольбами и ругательствами, если бы сумела сочинить блестящую ложь или предложила бы в обмен на свободу какие-нибудь ценные секретные сведения, хоть ничего и не знала, они все равно поступили бы со мной так же.
В сопровождении молчаливых тулийских конвоиров мне пришлось отправиться к рыбаку, у которого имелась лодка; он поглядел на нас и в ужасе оскалил зубы, как собака. Мы продвигались на северо-запад вдоль побережья острова, где высились громадные скалистые стены, окаймленные кружевной оторочкой вод; постепенно выраставшее среди них каменное строение приобретало все большее сходство с творением природы, как будто не люди, а боги создали Дом Ночи в наказание за мои грехи.
ГЛАВА ВТОРАЯ

1
На подходе к замку высятся малахитовые утесы, проступающие на фоне металлического неба; они выглядят как порождение загробного мира, и это впечатление оправданно. Столь ярким зеленым нарядом скалы обязаны ползучим водорослям и мелким морским организмам, переполняющим узкую, как дымоход, бухту, ведущую прямо к уступу высокого отвесного утеса, в котором множество столетий назад выдолбили жуткого вида лесенку и установили вдоль нее столбики с цепями. Из этой скалы вырастает другая; там, где начинают вырисовываться очертания толстых башен и зубчатой кромки, скала приобретает черный цвет. Кажется, в башнях совсем нет окон. Их и вправду мало.
Рыбак остался в лодке, ожидая возвращения тулийцев; он решил, что этот замок может навлечь беду, и принялся хрипло бубнить себе под нос какое-то заклинание.
Мы продвигались вверх, а лодка и сидевший в ней человек становились все меньше и меньше. Жизнь каждого из нас висела на волоске, мы то и дело поскальзывались и цеплялись за перила. Пару раз поднимавшийся следом за мной конвоир выручал меня. Упасть было нетрудно. Я этого не сделала. Мы ни о чем не ведаем, кроме жизни, и отказаться от нее нелегко.
Казалось, эта вскинутая в небо лестница тянется на миллионы миль. Небо нахмурилось, стало лиловым, как лаванда, в нем кружили чайки цвета копоти.
Пройдя под арку, попадаешь на вымощенную плитами дорожку, по обе стороны которой вырастают громады стен. И куда ни кинь взгляд — на оставшуюся далеко внизу бухту и разбегающиеся веером морские волны, отороченные пеной, и лодку, похожую на рыбью кость, или на уходящие вверх стены безглазых конических башен, вокруг которых, словно мухи, кишмя кишат чайки, начинает кружиться голова.
Отсюда не разглядеть, где расположен лагерь высадившихся на остров тулийских войск. Вероятно, он в нескольких милях от побережья. А это место совсем не похоже на Китэ. Это преисподняя, зависшая почему-то высоко в воздухе.
Тюрьма казалась безлюдной и безжизненной. Но только казалась. На звон колокольчика, который даже моим тулийским конвоирам пришелся не по душе, к двери с глазком явился своего рода ключник. Похожий на гнома человечек не то в пальто, не то в еще какой-то хламиде, будто сплетенной пауками, тянувшейся за ним хвостом по земле, живущая во мраке тварь с мертвенно-бледным вялым лицом.
— Здесь есть начальник? — спросил один из солдат. Но тварь оказалась глухой и тупоумной, или же карлик не понимал общепринятой тулийской речи. Однако он ткнул пальцем в солдатский мундир, ухмыльнулся и внезапно изрек:
— Тулия.
А затем распахнул дверь, гостеприимно приветствуя нас, будто какое-то воспоминание.
— Как вас зовут?
Конечно, именно так и должен выглядеть вход в обиталище смерти. Сводчатая тьма, сложенная скорее из теней, нежели из камня. И, видимо, ни одного узенького окошка из тех, что лишь слабо пропускают свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177