Он стремительно пошел прочь, будто не смея больше ни разговаривать с ними, ни притрагиваться к ним, поднялся по лестнице на три ступеньки и оттуда вместе со всеми стал следить за ходом поединка.
Нелепость поведения Ликсандора, хитроумие Фенсера — от всего этого не осталось теперь и следа. Они превратились в двух фехтовальщиков, вступивших в смертный бой.
Я наблюдала за их движениями, но не могла уследить за шпагами. Несмотря на все свое обширное образование, я не знала, на что нужно смотреть во время дуэли, и поэтому происходящее приобрело какой-то сверхъестественный характер. Оно казалось мне необъяснимым.
Пели птицы, парк постепенно обретал краски.
Вот побледнели и пропали из виду шпаги, а у меня перед глазами остался отблеск скрещенных клинков.
Иногда среди зрителей, понимающих толк в деле, раздавались одобрительные или сокрушенные возгласы. (Уж не заключили ли они меж собой пари по поводу исхода дуэли?)
На войне люди сражаются иначе…
Они стоили друг друга. Несмотря на всю свою напыщенность, Ликсандор оказался умелым фехтовальщиком. А легкость Фенсера могла ввести в заблуждение. Он предоставил своему противнику вести нападение, тот увлекался, а Фенсер, быстрым движением уклонившись от клинка, всякий раз отбрасывал Ликсандора назад. Все это выглядело чуть ли не привлекательно: легкие прикосновения, обманные маневры, краткие вспышки выпадов — они никак не могли причинить вреда. Вот уже в который раз шпаги скрестились и заскользили вниз, издавая скрежещущий звук трения о наждак.
Они сражались, заложив левую руку за пояс кителя, показывая тем самым, что действуют лишь той, в которой держат шпагу. Это входило в незыблемые правила ведения дуэли. У Фенсера по внешнему краю левой кисти пролегла странная синеватая диагональ, которая казалась то ярче, то бледней — шрам, вскользь замеченный мною, когда он сидел за карточным столом.
Фенсер снова отступает, рука выставлена вперед, шпага плывет в воздухе. Ликсандор преследует его, он так сосредоточен, что весь почернел.
Я вдруг заметила, как заложенная за пояс рука северянина сжалась в кулак. Нечто совсем иное произойдет сейчас. Я снова почувствовала необычный прилив крови, как будто все во мне всколыхнулось, кроме тела, укрывшего меня, словно плотный футляр.
Ликсандор устремился вперед, наклонил голову, будто перед косяком невидимой двери, его шпага метнулась снизу вверх, ударилась о клинок противника, и тот со скрежетом поднялся острием к небу. Фенсер отлетел в сторону, словно перышко. Ликсандор нанес удар сплеча. И ничего привлекательного тут уже не было. Послышались странные щелчки: шпага проехала по золоченым ремешкам на кителе Фенсера, но глубже не проникла, и тогда будто молния рассекла воздух…
Наблюдатели разразились криками, и я заметила краем глаза, как третейский судья пришлепнул перчаткой, пытаясь унять шум; они затихли.
Фенсер отошел назад и на несколько дюймов опустил острие шпаги.
— Первая кровь, — бесстрастным тоном провозгласил судья.
— Спросите его, — сказал Фенсер, — может, он согласится.
— Согласен… тебе удалось меня клюнуть. Будь ты проклят. Однако продолжим.
Темно-красные самоцветы украсили щеку Ликсандора, над бородой пониже глаза. Лицевая рана, шрам, который останется у него на всю жизнь. Да, теперь ему необходимо прикончить противника. Чтобы, отвечая на расспросы, он смог сказать: «След человека, которого я убил».
Фенсер застыл неподвижно, как статуя, а в следующее мгновение уже понесся в прыжке. Словно крылья ветряной мельницы, замелькали клинки, они как будто бы вращались, и на картину у меня перед глазами ложились штрихи, рассекавшие ее на сине-белые и красные куски…
Ликсандор вскрикнул. Раздался вопль, исполненный отчаянного гнева. Спотыкаясь, чуть не падая, он отошел в сторону. Удар рассек ему китель на левом плече, сверкающая полоса крови пролегла по нему.
Фенсер стоял на месте, глядя, как он шатается, пытаясь устоять на ногах.
Судья выкрикнул:
— Второй укол!
— Спросите его, — вяло бросил Фенсер.
— Нет, — яростно закричал Ликсандор. Он выпрямился, вытер лоб, потом щеку и злобно поглядел на покрасневшую ладонь. — Дешевый балаганщик.
— Хорошо, — сказал Фенсер.
Ошибка. Они не стоили друг друга. Перевес находился на стороне Фенсера. Потребовалось время, чтобы он стал явным. Быть может, исходное нежелание заставляло его медлить вначале, или он выяснял, на что способен противник. Или же нечто присущее его натуре подвигло его на обман, который со временем обернулся вот чем.
Похоже, Ликсандор справился с затруднением. Он устремился вперед, пытаясь нанести Фенсеру удар, — тот уклонился; он нацелился было на прекрасное, чисто выбритое, светлокожее лицо — в глазах Фенсера промелькнуло что-то холодное и жестокое. Лицо дрогнуло и скрылось, как мираж. На его место явилась шпага, она безжалостно обрушилась на лоб Ликсандора — жуткий кровавый цветок распустился на нем, — на левое бедро…
Ликсандор зарычал, изрыгая проклятья. Это звучало ужасно, и всем, кто его слышал, стало стыдно оттого, что он так осрамился.
Фенсер снова отошел назад, дыхание его слегка участилось, только и всего.
— Третий и четвертый укол, северянин. Я полагаю, этого достаточно. Ты начинаешь мне надоедать.
Никто не проронил ни слова. Жестокое надругательство, которому подвергся Ликсандор; уничижительное отношение близкого к победе фехтовальщика, втоптавшего противника в грязь, привели в смущение зрителей, расположившихся вдоль края террасы.
Ликсандор собрался с силами. Медленно стекавшая кровь прочертила по его лицу полосы, нелепая боевая раскраска, как у древних варваров, появилась на нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177