Я не ожидала, что она станет рисковать и похвалит меня в письме за благоразумие и сговорчивость — она этого не сделала. Вскрыв письмо, я прочла следующее:
«Дорогая моя принцесса, пишу Вам, на этот раз посылая прощальный привет. Я отправляюсь в то самое небольшое путешествие к голубым волнам Темерида, на поросшие пальмами острова Сибрис. Я стала прямо-таки искательницей приключений».
Далее она упоминала о суровой зиме и о том, что для ее уже немолодого организма необходима более теплая весна. Она рассказала, по каким ценам продаются цветы в букетах, и отметила, что мне невероятно повезло, раз у меня есть теплицы.
«Может, Вам доводилось что-нибудь слышать о ходе войны. Известия разнеслись повсюду, но до Гурца могли не дойти. Какое дело волкам и лесным кошкам до сообщений о стычках и битвах? Да и Вам, милая Аара, при Ваших скудных познаниях в географии. Отыщите, если будет угодно, школьный глобус и, когда найдете на нем Туйбиц возле черного Саблического океана, запомните: в этом месте нашим противникам, Альянсу Чавро и отдельным восточным царькам удалось добиться незначительных успехов. На чаврийских границах войска несколько раз предпринимали наступления и поспешно отступали. Разумеется, могущество и проницательность императора не оставляют нашим врагам ни малейшей надежды на удачу. Мы с минуты на минуту ожидаем триумфальных побед. В Урманте, на нашей родной земле, увенчанный лаврами Север понес потери из-за отъявленной глупости тех, кто возглавлял войска, за что их всех и повесили. Таких историй немало».
Затем она перешла к ценам на фрукты, к восхвалению моих садов и в завершение написала: «Что ж, я отправляюсь в путь. Но не сомневаюсь: победный глас трубачей Кронии будет слышен мне и далеко за морем».
Я дочитала письмо до конца, затем спустилась в гостиную на женской половине и там, подле бледного огня, перечитала его еще раз. Стоявшие на каминной полке блюда побрызгали вытяжкой из розмарина и розовых лепестков, и до сих пор этот запах, усиленный близостью огня, вызывает у меня иногда внезапный прилив страха и растерянности.
Учитывая сказанное ею прежде, даже я сумела прочесть предупреждение об опасности, написанное крупными буквами между строк, содержавших оптимистические прогнозы, перечень цен и заведомо лживые высказывания.
Из ее сообщений, среди которых далеко не последнее место занимала весть об отъезде, можно было заключить, что в империи воцарился полнейший хаос.
Спустя некоторое время я взяла из библиотеки глобус.
Саблическое море находилось далеко на востоке, за горами, похожими на позвонки, из которых боги составили спинной хребет страны, — только эхо сокрушительного бедствия могло донестись до западной ее части. Упоминая о продвижении войск, Воллюс не говорила, какая из сторон вела наступление, тесня противника. И так понятно. Осуждение, высказанное ею в адрес командиров кронианских войск, и рассказ о постигшей их казни свидетельствовали о растущем безумии; о том, что опоры власти и обороны дружно рушатся.
Никто из обитателей Гурца не заговаривал со мной о войне. Но вероятно, какие-то слухи доходили до них… а может и нет. До нынешнего времени дороги оставались непроходимыми почти на всех подступах. Поместье находилось в стороне от большака; отправленный к нам из бывшей столицы нарочный мог добраться до усадьбы за день. Но мне доставляли лишь послания Карулана.
Моему нареченному, моему будущему супругу по сердечному преподношению не пришло в голову предупредить меня. А Воллюс предупредила. Почему? Неужто из альтруистических побуждений? Или это очередная попытка упрочить собственное положение: а вдруг в один прекрасный день, действуя окольными путями, как водится среди распутниц, я добьюсь большей власти, чем она? В том случае, конечно, если вокруг меня хоть что-то уцелеет. И помимо прочих вопросов: насколько вероятно, что мой обожатель посетит меня и будет за мной ухаживать в минуту, когда одни боги ведают, какие поражения ему грозят?
Словно погребальный звон колоколов, словно отдаленный рев и вой раковин. Слух мой превратил полнейшую тишину в воображаемые звуки. Угрожает ли мне опасность? И неужели опять, опять бездушная колесница войны прокатится по мне и ее окровавленные колеса потащат меня за собой?
2
— Вы болеете?
С такими словами он обратился ко мне месяц спустя, переступив порог спальни в Западной Башне. Я не отвечала, а он заговорил снова:
— Знаете, пожалуй, это сочтут предосудительным. Подобную встречу в спальне. Наш с вами уговор остается тайной для всех, кроме пары человек. Что и правильно. Но вы слывете добродетельной дамой, моя кошечка, и мне хотелось бы, чтобы ваша репутация сохранилась и ничто не запятнало бы наши с вами имена.
— Тогда сойдемте теперь же вниз.
— Неплохо бы. Если вы в состоянии это сделать.
— Я не больна.
— Мне подумалось, что…
— Вы задержались с приездом, и я расстроилась.
— Вас что-то беспокоит.
— Мысль о вашем благополучии, принц Карулан? Разумеется.
— Нет. Вы совсем еще ребенок и не могли за меня тревожиться. Ваша собственная участь.
Я задрожала и с некоторым кокетством проговорила:
— Разве мне стоит тревожиться о своей участи? Разве могущество императора не гарантирует мне безопасность?
— Мы обсудим этот вопрос. А меж тем давайте перейдем в гостиную. Или в сад. На дворе стоит райский денек. Между прочим, вам известно мое имя, ведь я ставил его в конце каждого письма.
— Вы подписывались «Кристен К.». А за подписью следовала печать — латная рукавица на гербе Сазрата. В одном из ваших писем обнаружился крокодил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177