- Ты
разрываешься между необходимостью подчиниться Вазкору и желанием не
гневить меня. Однако на самом-то деле все очень просто. Я здесь, а Вазкор
- нет. А теперь иди и больше не беспокой меня чем либо, связанным с этим.
Он поклонился и, трясясь, вышел; я так никогда и не увидела стражу,
которую он, как я догадалась, привел с собой - бедный, сбитый с толку
дурак.

Мы выехали на заре навстречу сильному яркому солнечному свету.
Дорога шла вниз с платформы, на которой стоял Город, в безлюдную
белую пустыню, однако в тот день она казалась прекрасной, искрящейся, как
алмаз, под ясным бледным небом. Вдали на востоке я теперь смогла различить
самые слабые признаки тех гор, которые вели к Эшкорек-Арнору и окружали
его. Там правил теперь человек, который ожидал во время совещания в За
смерти черепахи и слов Вазкора: "Теперь _т_ы_ Джавховор".
Мы двигались довольно проворно, так как не тащили с собой много
фургонов, и они нас не слишком задерживали. По ночам воздвигались
металлические стены, вспыхивали костры. Ко мне приходил Мазлек и понемногу
обучал меня военному делу, но не слишком долго; уставая от езды, я легко
погружалась в сон. Ко мне относились с большим уважением и вежливостью.
Амматский командир явно думал, что делает приятное всем. Он действительно
с нетерпением дожидался, когда сможет доставить меня с почетом, в целости
и сохранности и должным образом вооруженную, к моему донельзя
обрадованному мужу.
Как я поняла, Вазкор установил место встречи для всех своих сил в
точке, называемой ими Львиной Пастью. Неподалеку от этого места, где в
небо вонзались высокие скалистые холмы, создавая частокол вокруг Пурпурной
долины, находилось ведущее вниз узкое ущелье. Зимой ущелье заваливало
снегом, и ходило немало рассуждений и споров о том, как Вазкор планировал
пробираться через эти непроходимые снега или как долго придется ждать,
пока весенняя оттепель не выполнит эту работу за него. В любом случае по
этому поводу ворчали. Зимняя кампания по ту сторону Театра военных
действий была редким и рискованным предприятием.
Ближе к холмам ландшафт изменился: замерзшие русла речек, редкая
россыпь лесов с голыми деревьями, сломанными снегом ветвями. Здесь стояло
несколько деревень, и в них не обошлось без обычных солдатских грабежей,
но на этот раз никаких изнасилований не было, возможно, только потому, что
тут прятали женщин получше. Здесь мы также начали догонять и обгонять
длинные неповоротливые процессии больших колесных пушек, осадных башен и
других военных машин, влекомых запряженными цугом мулами или мертвоглазыми
темнокожими. Они оставляли на белой земле большие черные колеи. Погонщики
шныряли вдоль напряженных рядов, и длинные бичи взвивались и опускались,
словно извивающиеся языки змей. На десятый день, когда мы проезжали мимо,
пало сразу два мула, надорвавшись под грузом большого металлического
тарана. Люди с бичами сердито ругались и кричали, но у амматских солдат
это зрелище вызвало немало смеха. Я отвернулась от двух одинаковых туш,
лежащих на снегу, словно рисунок. Уж не знаю, почему меня так расстраивал
вид умершего животного, коль скоро человеческая смерть меня совсем не
трогала. Наверное, потому, что животные были прекраснее, и в них не
усматривалось никаких признаков разложения, в то время как даже в
наилучшем из людей всегда можно найти какую-то вину или порок, из-за
которых он кажется заслужившим смерть.

Скалистые холмы выросли и отвердели в лежавшей перед нами пурпурной
темноте. Пересеченная лесистая местность сгустилась и отступила. Время от
времени небо расшивали узорами птицы, а на рассвете появилась горстка
белых волков, шныряющих вокруг стен лагеря и воющих от голода.
- Выходит, в этих горах водятся животные? - спросила я у Мазлека.
- Водятся, но мало, богиня.
- Теперь больше, - я кивнула на окружавших меня солдат и лошадей. Он
усмехнулся.
После того, как мы увидели горы, нам понадобилось два дня, чтобы
добраться до них, три - чтобы преодолеть первые склоны, ибо они шли вверх
и вниз, и не было ни какой-либо дороги, ни короткого пути. Утром, в
четвертый день восхождения, ко мне вежливо обратился амматский командир.
- Вон там, богиня, - показал он, - Львиная Голова. Поднявшись на нее,
мы доберемся до Пасти - вероятно, до заката.
Я посмотрела туда, куда он указывал, и увидела большой бесформенный
кусок черной с белыми снежными пятнами скалы. На мой взгляд, она даже
отдаленно не походила на льва, хотя, может быть, так и было в давно
минувшие дни.
- Вон скулы, - гордо объяснял он мне, - и глаз, а вон те слоистые
образования - грива.
- Да, да, - вежливо согласилась я.
Поднявшись на Львиную Голову, какая-то лошадь упала и сломала
переднюю ногу, и ее прикончили. Тени удлинились, небо висело низко и не
являло цвета заката. В меня просочились ощущения холода и меланхолии. Я
начала-таки в конце концов страшиться встречи с Вазкором.
Теперь пошла извилистая проселочная дорога, с нависшими по обеим
сторонам скальными стенами, потом расщелина, а ниже - большой заснеженный
уклон, террасированный и опускающийся в противоположном конце с гигантских
валунов. За ними, похоже, находился спуск, откуда неясно высовывались в
густеющем свете сумерек верхушки других скал. На самом же уклоне вытянулся
огромный лагерь, суетившийся, словно улей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176