Вот, так мы и добрались до пасти ворот, вероятно, входа для
гуртовщиков, судя по их ширине и уродливости и количеству
сцементированного с дорогой древнего скотного помета.
У ворот болталось человек десять, больше, чем я надеялась, но без
масок и, судя по окружавшему их запасу бутылок и мехов с вином, они явно
пребывали не в лучшей форме. Я подумала, что могут возникнуть какие-то
сложности с паролями, которых мы не знаем, но они, очевидно, начисто
забили обо всем подобном.
- Стой! - к нам, пошатываясь, подошел ближайший, бывший, похоже,
главным. - Стой, надравшийся сукин сын. Стой, стой, стой. Что там у тебя
за седлом?
Говорил он на своего рода армейском жаргоне, ставшем чуть ли не
самостоятельным языком.
- Баба, - отозвался Мазлек и предложил ему стеклянную бутылку.
Солдат выпил, рыгнул и посмотрел на меня.
- Белханнорка, - определил он.
- Совершенно верно, - подтвердил Мазлек, - и вполне готовая заставить
меня забыть об этом.
- Видно немногое, - сказал солдат, - но, по-моему, она с икрой.
- Меня это мало трогает. Она ведь не скажет, что это мой, если мы
опять заедем сюда, не так ли?
Солдат поднял руку и принялся исследовать меня, и я почувствовала,
как напряглось тело Мазлека. Я слегка шлепнула его.
- Разве я говорила, будто принадлежу тебе, солдат? - спросила я
Мазлека. - Всего лишь за то, что ты подвез меня? Вот этот, сразу видно,
милый парень, - я потрепала солдата по щеке, и этот дурак улыбнулся во
весь рот. - Мы ненадолго выезжаем за ворота. Почему бы тебе не отправиться
с нами?
- За ворота? - с сомнением переспросил он. - А почему не здесь и
сейчас?
- Люблю отбирать и выбирать, - нашлась я. - И, кроме того, неужели ты
хочешь, чтобы этот сброд лез вперед тебя?
Он взглянул на других солдат, снова улыбнулся во весь рот и пошел
впереди коня. Когда он вывел нас за ворота, раздалось несколько криков, но
он велел им заткнуться, что они и сделали, так что никаких осложнений не
возникло.
От ворот тянулась узкая тропа. Платформа здесь переходила в склон,
свободно усеянный подстригаемыми по весне деревьями.
- Здесь годится, - сказал наш сопровождающий.
- Забудь про него, - кивнула я на Мазлека, слезши с коня. Я позволила
солдату увлечь меня в какие-то кусты, где он и приступил к получению того,
что его больше всего интересовало. Мазлек, возможно, проявил излишнюю
быстроту, так как слишком рассердился, но тренированный боец в нем спас
нас; к тому же он был слишком хорошим профессионалом, чтобы напортачить
при всей его ярости. Он внезапно вырос над нами, зажал солдату ладонью рот
и воткнул в него нож. Анашанин умер без звука; Мазлек стащил его с меня и
отшвырнул в сторону.
Я не видела за маской выражения лица Мазлека, но каждая линия его
тела выражала ужас.
- Богиня, я думал, что поспел слишком быстро, чтобы он...
- Неважно, - отмахнулась я.
Он покачал головой и отвернулся.
Мы снова забрались на лошадь и быстро ускакали от стен Белханнора по
деревенским полям в безопасную темноту.

Нам повезло. Примерно час спустя, проезжая тянувшимися от подножья
горы зарослями кустарника, мы нашли другую лошадь, близнеца первой, легко
пойманную на приманку в виде сахарной травы. Усевшись по отдельности, мы
поскакали рысью и встречали рассвет не останавливаясь.
Белханнор сделался теперь лишь силуэтом на горизонте, вырезанной из
слоновой кости фигурой, со все еще висевшей над ее головой струйкой дыма,
похожей на грозовую тучу. Мы сделали привал в роще кривых колючих деревьев
и развели небольшой костер. Мазлек стащил с себя анашские тряпки и опять
надел мягкую тунику стального цвета и маску нижестоящего гражданина.
Теперь мы сделались всего лишь беглецами из Белханнора, одной парой из,
вероятно, целой сотни, направлявшихся, наверное, в разрушенный Ораш в
ожидании, пока можно будет спокойно вернуться домой.
Мазлек извлек из седельной сумки небольшой короб, и я поняла по его
стеснительности, что там должно находиться.
- Мазлек - тихо сказала я, - я могу много дней обходиться без пищи.
Снабжай себя, сколько хочешь.
Он кивнул, но есть ушел за деревья. Он не дрогнул от моего
откровенного заявления, но даже при таких обстоятельствах вбиваемые всю
жизнь табу не могут так быстро улетучиться, если они вообще могут когда-то
улетучиться.
Позже мы продолжили путь, скача с постоянной, но неспешной скоростью.
Окружающая местность казалась мне совершенно незнакомой - в последний раз
я видела ее под снегом и сквозь туман лихорадки. Тем не менее, путешествие
получалось странное, эта езда обратно по ранее пересеченной мной местности
- я в первый раз возвращалась в какое-то место, до которого требовалось
добираться дольше одного дня. Почва под копытами лошадей сделалась теперь
тепло-коричневой с многочисленными пятнами зелени. Сумрак надвигался
медленнее, и птицы на заре звенели, словно колокольчики. Лисье логово
среди зарослей папоротника-орляка - и лисица с белыми пятнами на рыжей
шерсти, все еще наполовину в зимней шубке.
Прошло пять-шесть дней, и Мазлек сообщил мне, что мы едем не к Орашу,
как я думала, а сворачиваем теперь на восток к гряде холмов. А за этими
холмами - горы, часть великой цепи первозданных детей, потянувшихся ввысь
из южной земли. Дальше к северу они сливались с Кольцом, рассекаемые
только голубой водой, Алутмисом. К северо-востоку они теряли свои пики на
скалистых равнинах, тянувшихся от Эшкорек-Арнора, Города Белой Пустыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176