- Самая лучшая для нас дорога, - заверил Мазлек. - Если кто-то
последовал за нами, разыскивая тебя, то они предположат, что мы поедем
открытым путем - обратным тому, каким пришла армия.
- Д_о_р_о_г_а_? - переспросила я. - Через эти горы есть дороги?
Похоже, что были, хотя и древние, ускользающие, непроходимые зимой
проселочные дороги прежних обитателей гор, исчезнувших, как и Сгинувшие,
много веков назад. Мазлек казался достаточно уверенным, но мною овладело
дурное предчувствие. Страшилась я не дороги, а конечной цели -
Эшкорек-Арнора. Сама не зная почему. Вероятно, меня преследовала тень
Джавховора Эшкорека - той встревоженной черепахи, что чересчур далеко
высунула шею из панциря. Того храброго, перепуганного человека, который
закричал на меня за столом Совещания в За, а затем умер на площади от
вонзившегося в мозг куска черепицы - примера силы Вазкора. Однако
страшиться незачем - там теперь новый владыка - человек Вазкора.

На одиннадцатый день нашего пути мы въехали в предгорья и оставили
долину неудачи позади. Нам встретились деревня-другая, где Мазлек мог
отойти в сторонку с черноглазым вождем и вернуться с узелками еды. Я ела
самую малость каждый седьмой или восьмой день, и мой избалованный желудок
каждый раз бунтовал, причиняя страшные боли. Самой худшей бедой была
постоянная усталость. Несколько раз я засыпала в седле и только чудом не
падала, пока какой-нибудь толчок не будил меня вновь. Каждую ночь -
шестичасовой привал. Мы не устанавливали каких-либо караулов, хотя Мазлек,
думаю, спал мало. Как караульная я была совершенно бесполезна, я не могла
долго оставаться с открытыми глазами. Это сердило меня, но я была
беспомощна; такой меня сделало находившееся во мне существо.
Но никакой погони, похоже, не устраивали. Вероятно, беглая
сука-ведьма-шлюха-богиня не шибко интересовала их. Похоже, они даже не
потрудились преследовать Вазкора, а просто поверили известию, что он
погиб. Дураки. Трудно сказать, где он был и что поделывал, но я, по
крайней мере, знала, что погибнуть он не мог, мой брат, с его
самоисцеляющейся кожей.
За холмами поднимались горы, сгрудившиеся, неограненные аметисты,
тускло светящиеся на фоне мягких весенних небес.
Я стала сознавать, что что-то ищу, во сне и наяву, мой мозг
перепахивает сам себя, пытаясь что-то вспомнить. Любопытная вещь - этакое
ощущение поиска без известной цели.

9
И они в конце концов оказались добры к нам, эти горы. Лошади с их
уверенными мохнатыми маленькими ногами справлялись хорошо и наслаждались
пучками раскалывавшей камень ледянисто-зеленой горной травы. Свежие ручьи
и водопады впадали в неглубокие водоемы. Вереск всех оттенков пурпурного
цвета покрывал мехом спящие старые кости.
Сперва шли извилистые проселки, достаточно безопасные, но грубо
высеченные. А потом мы нашли дорогу - широкий и вымощенный проход, и
вымощенный не так, как мостили дороги степей рабы Сгинувших, а маленькими
булыжниками размером с ладонь. На этом пути нас по большей части окружали
с обеих сторон отвесные стены гор, но то слева, то справа, то тут, то там
открывалась страшная пропасть, рваные каскады скал, рушащиеся в бесплодные
долины. Чем дальше мы ехали, тем заброшенной становилась дорога. Вскоре
зелень и вереск совсем исчезли. Мы поплатились за наш безопасный проход
созерцанием уродства.
К вечеру, наверное, на пятый день в горах мы проехали мимо ветхой
маленькой лачуги футах в двадцати от дороги. По склону к нам тянулось
полубесплодное поле, а неподалеку от двери прислонились для опоры друг к
другу три-четыре отчаявшихся дерева. В поле работали два старика, оба кожа
да кости, в лохмотьях, с развеваемыми ветром длинными светлыми волосами.
Это не темнокожие, а, надо полагать, отверженные из числа горожан. Один
присел, сгорбившись и глядя на нас без маски, а другой стоял, прямой и
негнущийся, повернувшись спиной. Миг спустя я заметила, что по полю бродит
стая сизых горных голубей, клюющих скудный урожай. Время от времени стая
этих сизарей слеталась на голову или плечи стоящего человека и топталась
на них или чистила перышки.
Наши небольшие припасы подыстощились. Я увидела уголком глаза, что
Мазлек натянул поводья и спешился.
Внезапно сидевший закричал:
- Не позволяй ей приближаться ко мне! Не позволяй ей!
- Прости его, богиня, - заступился, похоже, раздраженный услышанным
Мазлек. - Всего лишь сумасшедший старик - несомненно, женоненавистник. Он
никак не хочет оскорбить.
Он прошел по полю, и птицы со страхом разлетелись, за исключением
стайки на чучеле, оставшейся спокойной.
Мазлек заговорил со стариком. Тот неистово замотал головой и замахал
тонкими, как плети, руками.
- Нет - ничего не осталось - те, другие, забрали все - воры!
- Другие? - голос Мазлека теперь сделался резким и отчетливым.
- Десять человек на лошадях - черные всадники - черепастые маски -
кроме него, темного - волка...
Мазлек повернулся и посмотрел на меня. Мои руки крепко сжали поводья,
а сердце застучало с болезненными, нервными перебоями. Мазлек оставил
старика и вернулся па дорогу.
- Вазкор, - констатировал без надобности он. - Все еще жив.
- О, да. Я никогда не считала его погибшим.
- Направляется к Эшкореку - как и мы, - заключил Мазлек и быстро
вскочил в седло. - Нам следует поспешить, богиня; наверное, мы сможем их
догнать теперь, когда едем по одной и той же дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176