Но последовали другие ночи. При каждой ночевке на той дороге был по
крайней мере один сон. Дараку я ничего больше не рассказывала, а когда он
пробуждал меня, как ему часто приходилось делать, от чего-то ужасного, то
говорила ему, что не могу вспомнить.
Но я многое узнала из этих горьких уроков.
Сколько тысяч лет минуло с тех пор, как прожили свою жизнь в мире те,
кто породил меня? И насколько далеко простерли они свое зло и разложение и
свою беззаботную жестокость по отношению к тем, кто не мог с ними
тягаться? В этой стране - да, я знала, что тут они были королями,
Верховными Владыками и императрицами. Но и за морем тоже? И за другими
морями? О, теперь они стали прахом. За исключением меня. Часто я
пробуждалась от снов о том, что они делали и какими были, и видела в
темноте нож, показанный мне Карраказом, и, должно быть, дать злу покинуть
мир - правильное решение. Мне казалось, что я не похожа на них и все же я
знала, что похожа. Только моя среда и отсутствие у меня Силы не давали мне
стать точно такой же, как они, и даже в таких условиях я действовала
совсем неплохо. Я убивала не задумываясь, и погубила даже Гилта, которого
сделала своим. Я ни на миг не задумывалась, хотя погиб он из-за меня.
И они ведь были прекрасными, не так ли, эти мужчины и женщины моей
расы? Золотистые и алебастровые, с длинными руками, сверкающими от
самоцветом, с глазами, словно зеленые звезды, хозяева всех стихий и магий,
какие есть и мире. Они проходили сквозь огонь и по водам; летали на черных
крыльях огромных птиц, кружа в красных небесах с белым серпом луны под
ними; они исчезали и перемещались словно призраки. Я помню, какой я
когда-то была, скачущая верхом на огромном льве по какой-то пустыне,
улыбающаяся и прекрасная, как орхидеи, вышитые на моей юбке. Но это тоже
было злом.
После семи дней таких снов я сделалась лихорадочно возбужденной и
странной. Мы ехали весь день напролет, но при каждой остановке мне не
терпелось двигаться дальше. По ночам я бродила взад-вперед по лагерю,
оттягивая момент сна. Но сон всегда приходил и противиться ему не
удавалось. У меня также начались месячные, что достаточно естественно для
всех созданий, наделенных маткой, и все же раньше со мной этого не
случалось, и процесс этот был болезненным и расстраивающим. Кроме того, я
страшилась этой плодородной женственности. Я не знала никаких методов
противозачатия, явно известных моей расе. Я не хотела зачать. Любой
ребенок был бы тогда несчастьем, и семя Дарака - разбойничье отродье,
возможно, навеки привязало бы меня к жизни, которая не была моей. Я не
знала, что делать, и просто волевым усилием принуждала себя к бесплодию
всякий раз, когда думала об этом.
К городу мы подъехали на девятый день.
- Это Анкурум? - спросила я Дарака.
Перед глазами у меня все плыло в лихорадке и жарком мареве и я,
казалось, видела на горизонте белые стены, башни и панораму многих зданий
за ними.
- Нет, - ответил он. - До Анкурума нам еще ехать не один день.
- Это развалины, Имма, - разъяснил Маггур. - Всего лишь развалины.
- Некоторые из степных племен называют их Ки-ул, - сказал Дарак. -
Что значит Злой. Они держатся от него подальше, так же как и от дороги,
иначе мы бы уже давно повстречали знакомых. Подходящее для тебя место,
богиня.
У него всегда имелось в запасе немного яда, когда он бывал не уверен
во мне, но я пропустила сказанное им мимо ушей.
- Мы проедем через него? - спросила я.
- Да. Дорога проходит через Ки-ул.
- Тогда сделай привал там, Дарак.
Он усмехнулся без всякого добродушия.
- Время у нас есть, - промолвил он.

Добрались мы до него, когда уже вечерело. Наверное, мы все равно
остановились бы здесь, хотя некоторые из разбойников роптали и ворчали.
Извлекая на свет свои амулеты, они целовали их и трясли ими, но не
подходили к Дараку с просьбами ехать дальше. Их вождь не страшился Ки-ула,
думали они, и просто посмеется над ними. Хотя на самом деле Дарак
нервничал, и место это ему совсем не нравилось. Верно, вокруг него
поднимались какие то миазмы, явственные даже для человека, лишенного
воображения.
Раскинувшийся по обе стороны мощеного пути, он вытянулся на много
миль к неясным розовато-лиловым силуэтам того, что, должно быть, было
холмами или невысокими горами. Здания, или то, что от них осталось, были
очень белыми, выгоревшими на солнце, словно кости. Они походили на кости и
в других отношениях, в том, как они стояли, зияя прорехами: ребра и черепа
дворцов, сочленения колонн, накренившихся, упавших. И ничего цветного за
исключением попадавшихся изредка ползучих растений или сорняков с цветами,
с трудом пробивающихся среди камней. Бурая земля и небо, пропитанное
плотски-алым цветом, были всего лишь задником, чем-то добавочным, словно
город повис в пространстве задолго до того, как вокруг него образовались
земля и воздух.
Я не знала, зачем мне нужно войти в него. Ведь не здешние места я
помнила из своего короткого детства столько столетий назад.
Я сидела на своем нелегко завоеванном месте в шатре Дарака, в то
время как он и его капитаны пили, сидя вокруг своего календаря. Он был
примитивным, но колоритным изделием из резного и разрисованного дерева. У
каждого времени года, месяца и дня был свой символ. Позднее лето
обозначалось золотой лягушкой, и сейчас они обводили кружком день, который
был совой, так как именно на это время они договорились о встрече со
степными племенами для первой продажи оружия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176