_О_н_и_ любили
нефрит, и с тех пор, как мы покинули Ки-ул, я не носила того, который
отняла у Шуллат.
- Тебе не нравится? - спросил он, слегка уязвленный.
- Нравится, - призналась я, - больше, чем что-либо.
- Я слышал, как ты во сне говорила о нефрите. - Он подошел ко мне
поближе и застегнул ожерелье у меня на шее. Оно было таким прохладным,
восемь глаз воды, заключенных в золотые берега.
- Дарак, - тихо произнесла я.
- Даррос, - поправил меня он. - И не забудь.
Он поцеловал меня в шею.
- Надень и золотые кольца, а лучше тот золотой браслет, который
Маггур украл для тебя у своей бабы в лесном стане.
Я сделала, как он сказал. Браслет не был безвкусно-крикливым и
придавал некоторый шик гладкой белизне платья. Надела я также и черный
шайрин, когда солнце за узким окном заходило, заливая красным крыши
Анкурума.
С нами отправились Маггур, Глир и несколько человек "охраны" верхом
на лучших лошадях. Эллак, Дарак и я ехали в какой-то карете, нанятой для
этой цели, душной, шаткой, влекомой двумя толстыми лошаденками. Дарак и
Эллак беспокойно ерзали в тесноте повозки. Эллак тоже оделся в черное,
подстриг себе бороду и брови, и, надо полагать, помылся старательней, чем
обычно. Невероятное дело: он тоже выглядел красивым.
Карета шумно подскакивала на камнях.
- Дождь закончился. Обратно пойдем пешком, - поклялся Дарак.

2
Полагаю, для людей вроде Дарака неопределенность - это жизнь, а
опасность - вино жизни. Тогда, подхваченная течением, заразившаяся ею
возбуждением и хладнокровием, я действительно не понимала глупости того,
что мы делаем.
Дом посредника располагался в "садовом" конце Анкурума, на
возвышенности. Из всех его окон открывался великолепный вид, и к нему
прилегали террасированные дорожки, где звенели маленькие фонтаны и важно
расхаживали прирученные птицы с ярким цветастым оперением. В портике,
через который нас провел слуга, горели алебастровые светильники. На
фресках стен были изображены обнаженные танцовщицы. Я увидела, что Эллак с
трудом удерживается от непристойных острот. Маггур и остальные остались во
дворе. Вечер покажется им непроходимо скучным, если они не смогут затеять
игру в кости или драку с другими конюхами и слугами, засевшими в
близлежащих тавернах.
За залом при входе двойные двери вели в просторное помещение, откуда
открывался вход в другие, не менее просторные залы. Здесь среди висящих
цветочных гирлянд бродили гости, вежливо беседуя друг с другом. Они
деликатно потягивали вино и брали с подносов лакомые кусочки сластей и
пряностей.
Эллак смотрел на все это беспокойным взглядом. А Дарак казался
надменным от нетерпеливого раздражения. К нам подошел слуга.
- Даррос из Сигко, сударь?
Дарак кивнул.
Слуга сделал несколько напыщенных жестов, провел нас через зал, где
собрались гости, вокруг нескольких изукрашенных домашних фонтанов и далее
- вверх по лестнице. Здесь нас приветствовал хозяин дома, кругленький
лоснящийся мужчина, который пораженно взглянул на меня.
- Добро пожаловать, Даррос, добро пожаловать. Я так рад, что ты смог
прийти.
Брови Дарака пренебрежительно дернулись, когда он улыбнулся.
- Очень приятно.
- А ваши спутники... - Малюсенькие глазки снова покосились в мою
сторону. Я его одновременно и завораживала и отталкивала. Если я была
степнячкой, то вполне могла чего доброго оказаться неотесанной дикаркой. В
Анкуруме нечасто видели степных воинов и их жен, а когда они заезжали
туда, к ним всегда относились, как к дикарям.
- Эго моя дама, - представил меня Дарак. Это был принятый в свете
термин для обозначения любовницы. Тем не менее посредник вздрогнул.
- Ваше приглашение для меня - большая честь, - поблагодарила я его, и
он сразу успокоился.
- Может быть, вы тоже прибыли с севера? - спросил он, но глаза его
скользили одобрительным взглядам по моей груди.
- Да, - подтвердила я, - несмотря на мое низкое происхождение из
степных племен, я получила вполне приличное воспитание.
Дарак совершенно откровенно ухмылялся.
- По-моему, здесь есть люди, с которыми мне надо встретиться, -
напомнил он.
- В самом деле. Но сперва еда. А потом развлечение.
- Конечно, - кивнул Дарак.
Глаза посредника устремились теперь на Эллака, который снял с подноса
три чаши с вином и осушал их одну за другой.

Ужин подали очень скоро, хотя возможно не достаточно скоро для
Эллака, который набросился на него, как голодный стервятник. Другие гости
с тревогой смотрели, как он набивал рот жареным мясом и вытирал стекающий
по бороде сок кусками фигурного хлеба. Дарак, раздраженный и, наверное,
сам ставший немного неуверенным в себе от чрезмерной утонченности
городских манер, не сделал ни малейшей попытки остановить его. Сам он ел
мало, а я как обычно только отщипывала небольшие кусочки, но Эллак, с
аппетитом, сделавшим бы честь всем троим, поглощал, невзирая на рыгание,
все блюда. Раньше я никогда не обращала внимания на этот особенный аппетит
среди людей, набрасывавшихся на еду, как волки, но здесь он вызывал явное
недоумение.
Ужин подавали в огромной столовой, освещенной множеством свечей. Тут
стояли низкие с подушками ложа и низкие столы; они образовывали полукруг с
выложенным мраморными плитами полом в центре, где выступали жонглеры,
танцоры и акробаты под бой маленьких барабанов и звуки тростниковых
свирелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176