- Проклятая бесстыжая степная сука.
Беллан тихо посмеивался. В первый раз он почти проникся ко мне
симпатией.
- Я вижу, ты за словом в карман не лезешь, - сказал он. - Но будь
осторожна. Нехорошо наживать врагов перед скачками. - Улыбка сошла с его
лица. Левая рука у него дернулась.

Пять дней, четыре дня. Массажисты тузили нас, пока тела не зазвенели.
А также диета, хотя для меня она была привычной - постная пища и немного
вина или пива. Даже когда день заканчивался, Дарак проводил много часов с
лошадьми, разговаривая с ними, лаская их.
- Ты и они должны быть четырьмя частями единого целого, - внушал ему
Беллан. - А ты, - сказал он мне, - ты - черная ворона на плече мертвеца,
ревнующая к тому, кто тебя везет. - Я в то время орудовала так называемыми
"перчеными" стрелами - больше никаких "простых", которые мне вручили в
первый раз. На арену, похоже, всякий мог брать, что хотел - стрелы,
сдобренные всем, чем угодно. Чаще всего применяли шнурованные - с
привязанным к оперению хвостом в виде тонкой веревки: выстрелишь между
ступицей и ободом, и она запутается в спицах и затормозит колеса. Колеса
были популярной целью. Полые стрелы, нашпигованные железными шариками,
пускали сквозь колеса: они ломались об ось и рассыпали свой опасный груз
под копыта коней, скачущих следом. Существовало и много других хитроумных
устройств, но трудность состояла в том, как заставить такие стрелы
полететь. Теперь, вдобавок к расчетам на движение собственной колесницы и
движение других колесниц, приходилось делать скидку на изменившийся вес,
шнуры, способные увлечь стрелы в сторону или запутаться на втулках твоей
же колесницы - короче, тысяча с лишним предосторожностей и трудностей.
Три дня, два дня. Беллан лукаво посмотрел на меня.
- С одной простой стрелой, - сказал он, - и твоим острым глазом, ты
могла бы попробовать сделать классический выстрел. В анналах Сагари
записаны только три таких случая.
Я спросила его, что он имеет в виду.
- Перерезать надвое поводья возничего. Ремни разлетаются. Из его рук
вырвано управление тройкой. Ему конец. Попробуй это.
Десять раз я пыталась на поворотах выстрелить так по одной из
преследующих нас учебных колесниц. Но не смогла добиться успеха. Вожжи
вскидываются, двигаются, никогда не остаются неподвижными. Я была рада,
что светская публика убралась наконец на скачки и не видела этого.

Еще один день до того Дня.
До этого момента подавить страх было почти легко. Изнурительный труд,
постоянно вдалбливаемые в оба уха советы, смахивающие на двух великанов
жестокие массажисты, усталость, мертвый сон со сновидениями, похороненными
настолько глубоко, что решительно не вспоминались. Но в тот последний день
с нами обращались мягче. Мы спали допоздна и лишь в полдень вышли на трек
испытать колесницу, которая помчит нас на Сагари. Черный металл,
блистающий как и лошади, украшенный красными эмалевыми солнцами и золотыми
побегами лозы, королева-колесница с вороными между ее алых оглобель - то
идеальное единство, какое мог создать только художник стадиона. Беллан
улыбнулся нашим похвалам. Колесницу изготовили в собственных мастерских
Распара по проекту Беллана. На ней, мчась быстро-пребыстро, мы и взаправду
были одним целым; даже я, сидящая ворона, стала его составной частью.
Беллан позволил нам лететь по треку, и не отзывал нас, разрешив нам
вкусить разок чистую радость этого полета. Но после такого вина день
сделался горьким.
Вороных отправили отдохнуть, а мы с Дараком бездельничали во дворе
виллы среди лимонных деревьев в цветочных горшках и взбирающихся на стены
лоз. Мы играли в кости с Маггуром, но нас прервал Эллак.
Двенадцать людей Дарака отправились гульнуть в город, затеяли пьяную
драку, избили до полусмерти нескольких охранников в борделе, и сидели
теперь в тюрьмах Градоначальника. Лицо у Дарака побелело. Он встал,
отшвыривая кости, и с силой врезал Эллаку по лицу.
- Олух безмозглый, неужели ты и полдня не можешь поддержать порядок
без меня за твоей спиной?!
Эллак привык к повиновению, но также привык и к справедливости Дарака
в рамках разбойничьего кодекса. Едва он пришел в себя, как рука его почти
невольно потянулась к ножу. Дарак тотчас набросился на него, и первый же
удар шарахнул Эллака спиной о стену. После второго удара он бы ее
проломил, если б Маггур не схватил Дарака за плечи. Гнев Дарака мигом
утих. Он стряхнул руки Маггура, отвернулся от них обоих и налил себе вина.
- Вон, - приказал он.
Они ушли.
Он осушил чашку, а затем швырнул, вдребезги разбив о плиты двора. Все
его тело дергалось от напряжения. Глядя на его лицо, всегда худощавое и
суровое, я внезапно увидела, что оно еще больше осунулось и посуровело.
Да, он был бродяга и артист, но он будет править лошадьми, подскакивать,
мчать. Времени для сомнений или колебаний нет. Полученная им тренировка
усовершенствовала его мастерство и была полезна для тела, но что же
оставалось для его алчущего, мыслящего мозга?
- Дарак, - окликнула я.
Он повернулся и посмотрел на меня своими черными и яркими глазами, за
которыми не пряталось ничего кроме жгучего напряжения.
Я вошла в дом, и он последовал за мной. В отведенных для нас Распаром
покоях я стянула с него и с себя одежду, прошлась по его напряженному телу
губами, языком и пальцами, возбудила его и привлекла к себе, и когда огонь
в нем догорел, он лежал, прижавшись ко мне, молча и не двигаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176