Мы ведь, в конце концов, были Победителями. Одна пустая чистая
комната и один лекарь. Он осмотрел мою левую руку. Кожа вокруг обломанного
древка уже почти затянулась, но наконечник вошел глубоко. При виде быстро
заживающей раны он нахмурился и простерилизовал свой нож. Странное дело, я
на тех скачках не чувствовала себя женщиной и почти не ощущала боли. Я
села и без колебаний подняла руку, и в тот миг, когда нож рассек мне кожу,
жгучая боль пронзила все мое тело, словно добела раскаленное копье.
Я снова открыта глаза, и обнаружила, что он закончил оперировать
меня, забинтовав и левую руку и правую там, где я содрала кожу, срывая с
нее щит. Дарак и Маггур исчезли.
- Я их выставил, - строго сказал лекарь. - Они суетились больше, чем
ты, девушка. У тебя по крайней мере хватило здравого смысла упасть в
обморок и уберечь меня от дальнейших хлопот. - Он приводил в порядок свои
вещи и мыл руки. - Вот твой наконечник стрелы. Ты можешь продать его за
десять серебряных монет. И твои волосы, дюйм с чем-нибудь, тоже сорвут
хорошую цену. Классический выстрел.
Он крякнул и вид у него был не очень одобрительный. Полагаю,
благодаря Анкурумским играм он сталкивался с ранениями и потяжелее моего.
Когда он ушел, я лежала, не двигаясь, в своеобразном оцепенении,
тяжелом, но не сонном, в меланхолии после страсти и страха. Через
некоторое время я расстегнула беспокоивший меня левый браслет, и на ложе
упал сухой листик лозы. Я подняла его, и он рассыпался у меня в пальцах. Я
молилась богине по-человечески, а она услышала ли она? Она ли даровала нам
победу на скачках и мне - жизнь Дарака? И все же я убила - Эссандара. Я
знала, что он умрет. Что-то она думала обо мне теперь, та куколка - богиня
на холмах.
Я встала, гадая, куда ушел Дарак, стремясь стряхнуть обрушившуюся на
меня растущую депрессию.
Отодвинув занавеску на двери, я вышла в коридор. Там никого не было.
Все было очень тихо. Мною овладел внезапный, иррациональный страх. Я даже
не помнила, каким путем мы пришли сюда. Потом шаги. Я напряглась. Из-за
левого угла появилась прихрамывающая тень с покрывалом из темной ткани на
плече.
- Вот, - сказал Беллан. - Возьми этот плащ и надень его. Я рад, что
ты не стыдишься своего тела, но оно вызывает несколько чрезмерный интерес.
Я взяла плащ и завернулась в него. Лицо у Беллана было сухим,
замкнутым и очень усталым; казалось, оно имело то выражение, какое я
ощущала под шайрином.
- Хорошие скачки. И ты с успехом сделала свой выстрел. Я знал, что у
тебя получится. Учебный скаковой круг - это одно дело, а Прямая - совсем
другое.
- Беллан, - тихо произнесла я, - я сожалею, что разделалась с твоим
кровником. Право разделаться с ним принадлежало не мне.
Беллан неловко пожал плечами.
- Я обрадовался, увидев как он пропал - так вот. Даже не погиб, как я
слышал, но осталось от него немного. Даже меньше... - Он оборвал фразу. -
Два года я жил надеждой увидеть, как с этим человеком обойдутся так же,
как он обошелся со мной, жил ради этого, жил из-за этого. А теперь, - он
покачал головой, - с этим покончено.
Он пошел по коридору, и я последовала за ним.
- Улицы забиты народом, - сказал он. - Мы выберемся как можно быстрей
и тише. Я послал твоего Дарроса вперед. Толпы с вас хватит и сегодня
вечером - на пиру у Градоначальника в честь Победителей игр.

Мы отправились в городской дом Распара, - маленький и даже не
особенно уютный. Я приняла ванну и тихо лежала, пока великанша с виллы
выбивала из меня синяки. А потом уснула. Когда я проснулась, солнце уже
заходило, окрашивая медно-красным белые стены. Дарака я не видела с тех
пор, как врач вырезал мне из руки наконечник, не увидела и сейчас. Вошли
три незнакомых женщины и сказали, что они оденут меня для пиршества
Победителей. Я чувствовала себя такой усталой, отупевшей и опустошенной,
что казалось, будто я двигаюсь назад во времени - к вечеру ужина у
посредника, с которого все и началось.
Похоже, я должна была облачиться в женский наряд, но в цвета
колесницы. Они приготовили три платья и хотели одеть меня в алый шелк, но
я выбрала вместо этого черный бархат - новомодное платье с ниспадающими
красивыми складками. Его длинные тесные рукава скроют бинты. Они уложили
мне волосы, завили и заплели их, и вплели в них ярко-красные бусы, похожие
на капли крови. Принесенный ими шайрин был невероятным - черный шелк,
расшитый вокруг глаз алой нитью. Работали они даже быстрей, чем те другие
с белым платьем.
После того, как они ушли, я некоторое время сидела одна, а потом
покинула комнату и спустилась по узкой лестнице в круглый зал. Он
пустовал, если не считать Распара, наливавшего себе вино за порфировым
столиком. Он остановился и поклонился мне.
- Добрый вечер. Простите, я еще не поздравил вас с победой на
скачках. Надеюсь, рана от стрелы не тяжелая?
- Спасибо, нет.
- Вот и хорошо. Эссандар умер; вам сказали?
Я промолчала. Он продолжал, не дождавшись ответа:
- Беллан уведомил вас о пире? А, хорошо, вы с Дарросом проедете на
своей колеснице по улицам до особняка Градоначальника при свете факелов.
Там вы будете есть и пить, и получать разные совершенно излишние знаки
почета в обществе других победителей, и время от времени показывать себя
народу с большого балкона. Сад Градоначальника будет открыт для народа, и
будут бесплатно давать вино и мясо. Будет очень шумно и, вероятно, скучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176