- Он подошел ко мне, взял руку и поцеловал ее, как в тот первый вечер. -
Трудно поверить, что это блудный мальчишка с колесницы... о, простите, но
как мне еще это выразить? Я знаю, что вы принадлежите Дарросу, и поэтому
не буду докучать вам лестью. Кроме того, что я буду делать с подобной вам
женщиной в моем доме?
- Я не принадлежу Дарросу, - заявила я, - и он не принадлежит мне.
- Тем лучше, - сказал Распар. - С тех пор, как закончились скачки, он
был с дамой. Теперь уж вы должны его знать. Стоит позвать белой птичке,
как он летит на ее дерево. Но вы - гнездо, степная принцесса. Думаю, вы
сами это знаете.
Его слова, казалось, не имели большого смысла. Мне было тревожно и не
по себе. Я подошла к одному из окон и уставилась в сумерки, на извилистые
улочки и покатые крыши.
В этот миг в дом вошел Дарак. Дарак, Эллак, Маггур, Глир и полдюжины
других. Он теперь держался очень смело с хозяином дома, выиграв для него
скачки. Я повернулась и посмотрела на Дарака. Он тоже носил цвета
колесницы - алое, черное и золотое. И все еще походил на бога;
неистощенный и незатасканный. Он сразу же прошел ко мне.
- Тот мясник с кислым лицом извлек наконечник?
- Да.
- Ты не хочешь знать, чем я занимался?
- Наверное, нет.
- Ну, так вот, я был с какой-то глупой сукой, но не безвыгодно.
Кажется, у ее мужа тоже есть свои колесничие, и скоро будут другие игры, в
Солсе и Ласкаллуме. Как я тебе нравлюсь в качестве колесничего?
Им овладело какое-то безумие. Неужели он не помнил, кто он такой? А
молодчики, столпившиеся у него за спиной, прислушивались к угрозе бросить
прежнее занятие - я взглянула на них, но они скалились, словно глупые псы.
Наверное, это какая-то новая игра. Его длинные черные волосы были немного
короче, чем я помнила. Он почувствовал мой взгляд.
- Они их купят, - сказал он. - О, но их не продали. Одна женщина
умоляла дать ей хоть малость.
Он взял меня за руку, повернулся и в первый раз отсалютовал Распару -
однако так, как отдавали честь колеснице.
- Факельщики стоят у ворот, а конюхи подали колесницу.
Распар поднял чашу и следил, слегка сузив глаза, как мы уходим в
надвигающуюся ночь.
Десять факельщиков с пылающими тускло-золотым огнем светочами,
колесница, влекомая уже не вороными Распара, а тремя черными работягами,
принаряженными, чтобы выглядеть такими же, как победители скачек, и
вороные кони эскорта для людей Дарака.
- Сегодня вечером, - пообещал он мне, - я вытащу из тюрем
Градоначальника драчливых дураков Эллака - в качестве награды победителю.
Мы стояли на колеснице, но в ней больше не чувствовалось жизни. Душа
ее пропала или уснула. Мы медленно петляли по улицам, выезжая на более
широкие, и там соединились с другими факельщиками, и цветными фонариками,
и процессией верхоконных Победителей. Вот так, сверкая, мы и ползли,
скручиваясь в спираль, как змея, вверх к дому-крепости Градоначальника.
На открытые площади перед особняком и в сады позади него вливалось
все больше и больше народу.
Смех и крики пронзали мне тело и мозг как ножи. Я слышала, как они
ревели при виде Дарака. Слышала крики: "Степнячка!"
Все это было пустым. Я больше не была богом этого места.

В портике у Градоначальника блистало десять колонн и еще десять в
самом доме - сплошь мраморных, с позолоченными капителями и цоколями,
инкрустированными голубой мозаикой. Возникало сильное ощущение яркого
света, дыма, движения и звенящей музыки маленьких арф. Мы поднялись в зал
на верхнем этаже, огромный, тянущийся по всему особняку, открытый на двух
концах, где выступали массивные балконы с колоннами, один над площадями, а
другой над садами. Зал был золотым - сплошь золотым. Пол и потолок
украшали фрески и картины, по я их не помню; фигуры на них казались
перемешанными с людьми в зале. За балконом повисла синяя ночь,
раскалываемая иногда голубой молнией, а внизу море разноцветных фонариков,
факелов и костров, где жарили мясо.
Победителей на играх в Анкуруме много: кулачные бойцы, акробаты,
борцы, но места за высоким столом, где сидит Градоначальник, достаются
победившим в скачках конников, гонках колесниц и Сагари. Тарелки, покрытые
эмалью и золотые чаши из черной яшмы со вставленными полудрагоценными
камнями. Что ни съешь, все твое, и время от времени подходят женщины в
одеждах из прозрачной газовой ткани и кладут тебе мелкие побрякушки -
золотые ножи и булавки - игрушки, сплошь бесполезные, но достаточно
красивые.
Дарака усадили одесную Градоначальника - на самое почетное место.
Рядом с ним сидела прекрасная женщина с золотыми волосами, которые
казались естественными, хотя в Анкуруме никогда нельзя быть уверенным в
таких вещах. Ошую Градоначальника сидел в своих белых цветах Гиллан из
Солса, то и дело усмехаясь про себя, возможно, из-за двусмысленности
своего положения. Я как стрелок, сделавший классический выстрел, сидела
рядом с Гилланом, и Гиллан вел себя со мною очень осторожно: сверхлюбезный
или вообще безмолвствующий. Далее вдоль стола расселись другие колесничие
и конники, и, надо полагать, лучники Гиллана, отделенные друг от друга
придворными красавицами Градоначальника. Никого из них я не помню. Я
прилагала усилия, чтобы быть вежливой и делать вид, будто я ем, стараясь в
то же время есть как можно меньше. Все смены блюд я переносила плохо и не
понимала, и чем причина. Зал казался горящим и наполненным миазмами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176