Уасти объяснила мне, что скоро будет туннель, пробитый сквозь
скальную толщу самой горы, - укрытый от снегов черный проход, высеченный
давным-давно. Она не сказала, что проложили его люди, рабы Древней расы,
но я думала, что это сделали именно они. Теперь среди фургонщиков
разразился спор о том, следует ли нам прорываться к нему или укрыться в
какой-нибудь пещере до тех пор, пока не наступит короткая оттепель,
которая обычно бывает после первого снегопада. Герет и еще один вожак
стояли за пережидание, а Оролл и остальные предлагали торопиться. Довольно
скоро караван раскололся на фракции. Пошли драки, и Уасти пришлось лечить
разбитые носы и сломанные костяшки пальцев. Наконец, в убежище пещеры с
высокими сугробами снега снаружи и горящими у входа кострами, чтобы не
впускать воющих волков, вожаки явились к Уасти и потребовали, чтобы она
прочла предзнаменования.
У людей всегда так: они забывают о богах, пока не попадут в беду, и
уж тогда обращаются к ним с внезапным рвением и верой. Бог караванщиков
был маленьким белым кумиром, грубо высеченным и всего в фут с чем-то
высотой. Его везли в фургоне с пряностями, и поэтому от него так и разило
целебными травами, корицей, мускусом и перцем, когда чихающие грузчики
поставили его в самом конце пещеры. Они называли ею Сиббосом, и он был
богочеловеком. У караванщиков имелась специальная красно-желтая мантия,
которую они теперь вынесли и надели на него вместе с ожерельями, кольцами
и цветными бусами. У него было ничего не выражающее, нераскрашенное лицо и
никакой особой ауры от него не исходило, так как поклонялись ему
недостаточно часто, чтобы он ее обрел, как бывает с огромными статуями
храмовых богов, которых страшатся и призывают круглый год.
После того как Герет и его люди ушли, Уасти повернулась и сказала:
- Стара я для такой работы. Ею займешься ты.
Мне совсем не хотелось связываться с их религией, о чем я и сказала
ей. Я думала, что она понимала мои потребности и антипатии.
- Да, - согласилась она, - но я также понимаю, что на своем пути ты
должна получить власть над другими. Это твое наследие, и ты не можешь
вечно шарахаться от него. Здесь же власть небольшая, и ты должна принять
ее и научиться управлять как другими, так и собой.
Затем она достала черное платье с длинными рукавами и стягивающим
талию черным поясом и заставила меня надеть его. Оно принадлежало ей, но
она была женщиной стройной и маленькой, и оно подошло мне, наверное, даже
слишком хорошо. Потом я молча стояла, пока она втолковывала мне, что я
должна делать, странная фигура, белые руки, ступни и волосы, черная
маска-лицо и черное тело. Она вложила мне в руки необходимые вещи, открыла
полог и велела мне идти.
Я вышла из скопления фургонов в круглое сводчатое брюхо пещеры.
Красный свет костра и дым набросили на него завесу, подобную колышущимся
вуалям из газовой ткани, и сквозь эту завесу я увидела их всех, притихших
и ждущих: бледные, внимательные лица, внезапно обратившиеся к богу и его
жрецу.
Когда все увидели, что пришла не целительница, а степнячка, то ахнули
и негромко зароптали, но они слишком настроились благоговеть перед этим
удобным богом, чтобы устраивать сейчас сцену прямо у него на глазах.
Казалось, я так часто играла эту роль: море глядящих во все глаза
лиц, сосредоточенных на мне - в деревне, в горном стане, в Анкуруме, когда
ревел Сиркуникс, и позже на пиршестве Победителей. Но этот случай был
иным. В деревне я не хотела власти над ними, или думала, что не хотела; в
ущелье лица были враждебными. А теперь наблюдалось выражение ожидания и
покорности - не неистовство стадиона, а тихий сон-транс веры. При виде
этого во мне что-то шевельнулось, так как я поняла, что они у меня в
руках. Я стояла совершенно неподвижно в своем черно-белом платье, держа в
руках медные предметы, а потом пошла между ними к богу. И засмеялась,
обращаясь к богу, когда шла к нему. _Т_ы_ - _ч_т_о _т_ы _т_а_к_о_е_? И он
мне не ответил, ибо здесь властвовал жрец, а не бог, бедный пустой камень.
С легким лязгом я расставила перед ним медную утварь. Насыпав в
круглую чашу на треноге порошок ладана, я воскурила его, сунув вощеный
фитиль в уже горевший в жаровне огонь. Повалил дым, голубой и насыщенный.
Я подняла руки, словно в молитве, и услышала позади ответное бормотание.
Затем я бросила сушеные зерна, красные, коричневые и черные, и изучила
образованный ими на каменном выступе перед Сиббосом узор. Дело здесь не в
мистике. Просто видишь то, что считаешь разумным увидеть, или же
истолковываешь увиденное так, чтобы значение получалось именно такое,
какое тебе хочется. Я различила извилистую фигуру, красную среди черного,
черную фигуру, довольно похожую на собаку, и изогнутую дугой фигуру, тоже
черную. Поэтому я повернулась к ним и истолковала увиденное.
- Дорога, волк и арочный вход. Сиббос велит вам идти дальше, по
дороге к горному туннелю, не страшась ни волков, ни снега.
Уасти объяснила мне, что так будет лучше всего - оттепель не всегда
бывает добра или пунктуальна, и предложение Герета могло оказаться
опасней, чем прорыв через снега. Но если бы дело обстояло иначе, я вполне
могла бы сказать, что волк преграждал нам дорогу, указывая, что нам
следует оставаться в укрытии пещеры - увиденного мной арочного входа.
Вслед за тем подошли Оролл, Герет и несколько других, и я дала
каждому из них по маленькому закрытому медному сосуду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176