Эта
девица все-таки обладала какой-то таившейся в ней силой, да так и не нашла
к ней ключа, только лезвие бритвы было той силой, которая уничтожила ее.

5
В ту зиму оттепели не было. Если и не прорицание, то здравый смысл
Уасти доказал свою правоту.
Вереница фургонов, охраняемая красной движущейся оградой факелов, с
трудом пробивалась вверх по узкому Ущелью Кольца, под аккомпанемент воющих
с востока вьюг и кружащее белое неистовство нового снега. По крайней мере
теперь мы освободились от волков, ибо они не любят восточных ветров, хотя
воют ничуть не хуже их.
Я ехала в фургоне Уасти, среди ее вещей, которые я наконец узнала
очень хорошо и считала своими. Парень правил моими лохматыми лошадьми, как
правил ими для Уасти, и другая девушка, тихая как мышка, приносила мне по
моей просьбе еду и сопровождала меня, нося принадлежности целительницы,
когда я посещала больных. Нуждались они в немногом. В целом их можно было
считать здоровыми. Одному я вправила сломанную руку и сняла боль; у
некоторых появился жар, проходивший через день-другой; роды, легкие и без
осложнений, у опытной матери, отлично знавшей, что с ней происходит. В
данном случае училась сама целительница, но это знание могло позже
оказаться полезным. И все называли меня Уасти.
Самым же странным из всего было случившееся с черной кошкой с
кисточками на ушах. Два дня после смерти Уасти я не могла ее найти и не
знала, куда она подевалась, так как мы тогда уже путешествовали. Но на
третий день, рано утром, я проснулась и обнаружила ее сидящей у меня на
животе. Она умывалась, подымаясь и опускаясь в такт с моим дыханием. Я
кормила ее и ничего от нее не ждала, но она следовала за мной по фургону и
по стану, когда мы разбивали его, и сидела, мурлыкая, у меня на коленях.
Она тоже, похоже, позволила мне заменить Уасти. Я любовалась ее красотой и
радовалась ой, но эта связь не была осознанной.
Другой моей заботой был Герет. Он проникся страхом ко мне, страхом
настолько глубоким, что никогда не освободится от него. Меня это вполне
устраивало, но я не хотела, чтобы он казался таким трусливым при
караванщиках: пусть только уважает меня как целительницу, что они сочтут
вполне подобающим.
На следующей нашей стоянке - под скальным выступом, в плохо
защищенном месте, ибо пещеры попадались теперь редко - я пошла к его
фургону. Он пил после вечерней трапезы с несколькими другими купцами, и
когда увидел меня, то поторопил их уйти, и сидел в нервном ожидании.
- Герет, - обратилась я к нему, садясь напротив него в своем черном
платье целительницы, новом наряде, сделанном для меня женщинами. - Ты
действовал отлично. Сиббос простирает на тебя свою милость, и я, хоть у
нас раньше и бывали расхождения, вполне довольна. Я слышала разговоры, что
через день-другой - наверное, послезавтра - мы доберемся до туннеля через
Кольцо. Я также слышала, что это часть пути столь же опасна, как и дорога
сквозь снега. Каравану пора обрести истинного руководителя, а не свору
спорщиков, каждый из которых время от времени претендует на это звание.
Мне кажется, что ты самый сильный и самый лучший организатор, и
следовательно, ты им и должен быть.
Я увидала, что он доволен. Обладать полным и признанным контролем над
фургонами, быть фактическим, а не номинальным главой - это сулило много
преимуществ. Это также положит конец несчастьям и бедам, которые всегда
вызывает грызня.
- Да, - согласился он, - Уасти. Но как я могу это сделать? Сегодня
все выдвигают меня, а завтра Оролла или другого. У меня есть свои люди, но
у Оролла и остальных тоже.
- Я сделаю это за тебя, - пообещала я. - Я пользуюсь благосклонным
вниманием Сиббоса, и я высказываю мнение бога.
Взгляд у него внезапно сделался хитрым, понимающим и отнюдь не
благоговейным.
- Но, - добавила я, - помни, если ты светская власть, то я власть
духовная. Если оказавшись во главе, ты перестанешь повиноваться мне, огонь
бога обрушится на тебя.
Лицо у него пожелтело.
- Да, целительница, - быстро согласился он. - Буду помнить, клянусь в
этом.

В каком-то смысле все должно было бы идти значительно хуже, чем шло.
Но кое-что было в пользу Герета. Пусть он был не особенно сильной
личностью. Оролл, которому полагалось бы иметь больший вес и авторитет,
обладал хитростью, но был чересчур нерешительным, когда доходило до
действия. Герет, с другой стороны, в этом случае стал бы действовать,
пусть даже и неправильно. Караванщики раскололись на шесть фракций: люди и
слуги каравана Герета и люди и слуги других пяти. Первоначально каждая
группа присягала на верность своему собственному князю-купцу, но так как в
группе Герета было существенно больше мужчин и женщин, чем в любой другой
команде, их голос обычно бывал самым громким. Вдобавок к этому подручные
Герета носили его личную сине-коричневую форму. Охрана была у всех купцов,
но охрана Герета, одетая в соответствии с должностью, обычно вела себя
более воинственно, производя этим психологическое воздействие. Последним
фактором в пользу Герета был его груз - пшеница, кукуруза и готовая мука.
В его задачу входило снабжать всех во время пути хлебом, и, хотя
караванщики могли прожить на своих запасах соленого мяса, сушеного сыра и
фруктов, теплый свежий хлеб был им весьма любезен. Наверное, это было
лучшим объяснением почему весь караван время от времени нарекался "народом
Герета".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176